– Пусть он положит попу под твой локоть, Лёва не любит, когда его держат как младенца, – откашлявшись, проинструктировала я.

Багир повозился, но смог перехватить его как надо, пока сын с интересом наблюдал за его манипуляциями.

– Не так уж и трудно, – явно довольный собой, заявил он.

– Вот и держи его так. А еще лучше иди в гостиную и попробуй с ним поиграть. Я доем, помою посуду и приду к вам. Только, пожалуйста, не клади его на диван! Он может свалиться. Я постелила ему одеяльце на полу, пусть играет на нем.

– А как с ним играть-то? – недоуменно нахмурился он, смотря на ребенка как на инопланетное существо.

– Положи на одеяло и следи, чтобы не уполз. И чтобы не брал ничего в рот. Мелких игрушек у него нет, но с Лёвой всё равно нужно быть начеку.

– Это я уже понял, – закатил глаза Багир, направляясь в сторону гостиной. – Думаю, справлюсь.

Багир

– Эх и скучная же у вас жизнь, – рассуждал я, наблюдая за тем, как Смышленкин переворачивается на спину и, довольный собственной ловкостью, размахивает руками.

– Ну что? Обсудим договор? – зашла к нам Надежда с папкой, которую я так и оставил на кухне.

– Давно пора. Прочитай и отметь то, что непонятно, карандашом, – распорядился я.

– Ях! – счастливо взвизгнул ребенок, увидев мать и тяня к ней ручки.

– Соскучился, мой сладкий, – проворковала она, садясь с нами на пол и гладя его животик, похожий на шарик.

Малец был тем еще жирдяем. Вон какие складки на руках!

– Значит, после развода вы всё еще планируете придерживаться нашей легенды? – спросила она после пятиминутного чтения документа.

– Ты, – поправил я ее.

– Да, ты, извини. Это уже автоматом выходит, – виновато улыбнулась она.

– Нужно отвыкать. И да, я не могу сказать дедушке правду. Для него мы всегда будем семьей. Других детей у меня всё равно не будет, а отнимать у дедушки его мечту я не могу.

– Наверное, ты по-своему прав, – вновь замолкая, сказала она.

Смышленкин, явно недовольный отсутствием внимания, закряхтел и, вновь перевернувшись на живот, начал заползать на меня.

– Кажется, он принял меня за гору, – закатил я глаза, помогая ему не скатиться с моих вытянутых ног.

– Он любит так делать, – хихикнула Надеж… Надя.

Надо привыкать звать ее так, даже мысленно.

– Передвинь его и уложи к себе на грудь. Вот так, – отложив бумаги, помогла она мне. – Он скоро уснет. Немного поиграется, но уснет. И хватит так на него смотреть, – пожурила она меня, погладив сына по спинке.

– Как «так»? – нахмурился я, позволяя маленьким пухлым ручкам исследовать свое лицо.

Смышленкин нахмурился, когда укололся о мою щетину, тут же отдергивая от меня свои любопытные пальчики, но через минутку уже более осторожно начал заново.

– Словно не знаешь, что с ним делать. Твой дедушка быстро нас раскусит при таком раскладе. Веди себя естественно и, что бы он ни делал, реагируй, словно так и надо, – объясняла она, наблюдая за моим скептическим выражением лица.

Надя

Было забавно наблюдать за атакой Лёвы. В какой-то момент мне даже стало жаль Багира.

– Когда мы едем к твоему дедушке? – спросила я, закрывая договор.

– Послезавтра. Дед пошел на поправку, по словам врача. И я хочу быть рядом с ним. Всё и так выглядит так, словно я бросил его в больнице и укатил по своим делам, – расстроенно прохрипел он.

– Хорошо. С договором я согласна и готова подписать. Меня всё устраивает, и в поправках я не нуждаюсь, – решив не вредничать, сказала я.

Документ со всех сторон был выгоден мне, и было бы глупо что-то оспаривать из-за чистого упрямства.

– Отлично! Завтра поедем в офис и подпишем в присутствии нотариуса, – довольно кивнул Багир. – Кажись, и впрямь заснул, – удивленно взглянул он на притихшего Лёву.