Прочитав эти строки, Аня не удержалась и присвистнула, выражая свое изумление, чем вызвала неудовольствие почтенной дамы в массивных старомодных очках за соседним столиком. Поймав ее возмущенный взгляд, Аня покраснела, пробормотала извинения и уткнулась носом в газету.

Помимо текста, в статье имелась большая фотография профессора. С не очень четкого снимка на Анну смотрел седой, но крепкий старик в хорошо сшитом костюме и мягкой светлой шляпе. Глаза мистера Хаскинса тонули в тени, отбрасываемой ее широкими полями, но, тем не менее, Анна сумела разглядеть выражение проницательности и иронии, таившееся в уголках. Подпись под снимком гласила, что это одна из последних фотографий ученого, сделанная в декабре прошлого года. Единственный вывод, который Анна сочла полезным для себя, заключался в том, что профессор, несмотря на преклонный возраст, сохранил ясность своего блестящего ума. Об этом говорили его глаза, и это означало, что его заявление о сенсационном открытии в Дэнверсе заслуживало пристального внимания. Профессор знал, что говорил, теперь Анна в этом не сомневалась. Но что это за открытие – вот что не давало ей покоя. Не из-за него ли пострадал великий ученый, точнее, его тело, лишившееся головы? Аня чувствовала, что ответ на этот вопрос может многое прояснить. Вот только кто в состоянии на него ответить? Она была уверена, что желающих докопаться до истоков загадочного заявления нашлось немерено, но, судя по тому, что загадка так и осталась неразгаданной, успеха никто не добился. Или добился, но скрывает результат?

Анна задумчиво кусала губы, размышляя над всем этим. Ее взгляд бесцельно блуждал по раскрытой газетной странице, время от времени останавливаясь на фотографии. Так продолжалось до тех пор, пока ее внимание не привлек фон, на котором был снят профессор. Она еще раз прочла подпись под фотографией. Интересно, значит, этот шикарный особняк позади мистера Хаскинса – его дом, в котором он прожил последние пятнадцать лет? А почему бы ей не попробовать…

Светло-зеленый «Форд» сделал очередной поворот и плавно затормозил у тротуара. Анна еще раз сверилась с фотографией в газете, которая лежала на соседнем сиденье. Все правильно, дом тот самый. Анна записала адрес, который прочла на табличке, сунула бумажку в карман и снова тронула машину с места. Посещение родственников профессора она наметила на завтра. Поиски нужного дома заняли весь остаток дня, и на улице уже темнело. Являться в чужой дом с вопросами на ночь глядя – дурная идея, которая вряд ли приведет к нужному результату, поэтому она решила набраться терпения и покатила в Дэнверс.

Вечер прошел славно и уютно. Странно, но здесь, так далеко от ее родины, она чувствовала себя как дома. Может быть, потому, что рядом были люди, любящие ее и любимые ею, те, кто не требовал от нее за свою любовь каких-то особенных поступков, не требовал притворяться счастливой, когда ей этого не хотелось. Они просто делились с ней своим теплом, просто так, ни за что. И Анна понимала, что именно им, если понадобится, она отдаст все, что у нее есть, все, до последней капельки.

А ночью Леля опять кричала во сне. На этот раз Аня не удивилась, услышав приглушенный стон, разбудивший ее среди ночи. Она вошла в спальню к девочке и присела рядом с ней на кровать, всматриваясь в искаженные мукой черты. Понять, что пугает ребенка во сне, было невозможно. Леля постоянно повторяла одни и те же слова, прося кого-то невидимого не делать этого. Чего? Понять это из бессвязного лепета Анна не смогла, хотя просидела возле девочки почти до рассвета.