Потянулась за одеждой, быстренько влезла в маленькие розовые трусики, не обнаружив подвязки. Между ног влажно. Это как? Возбудилась что ли?

Юбку надела, лифчик…

Я рот открыла, пытаясь высмотреть свою правую грудь. На ней грязь какая-то. Маечку натянула и выбежала в коридор. Там зеркало было у вешалки. Свет включила и рассмотрела своё полушарие.

Смуглая гладкая кожа, на ней золотистый витиеватый орнамент. Я ближе подошла, от переживаний прикусив губу.

Сосок не задет, в верхней части груди. Там, куда дед Гордей иглы вкалывал.

Это зараза?!

А почему тогда такие линии чёткие. Настоящий рисунок. Это… Это же татуха. Дед этот поганый мне татуху сделал, каким то предметом хитрым.

Я попыталась стереть, и замерла, заметив, что незнакомец стоит за моей спиной и внимательно следит за мной… Или присматривает.

Наши взгляды через отражение встретились.

— Такая болтушка, я даже устал, — насмешливо прошептал он. — Виолетта. Давай поедим.

— Сейчас, — тихо ответила ему и вернулась в комнату.

А ведь спать легла полностью в одежде. Это значит, он меня раздел и хапал руками.

А я всё пропустила!

Первым делом проверила телефон. Никаких сообщений, никаких звонков.

Всё. попала я. У папы точно неприятности. Волосы завязала в узел и прихватила резинкой.

Заправила постель, без единой помарки. Так нас учили в институте благородных девиц, ухаживать за своими постельками и за своим нежным бельишком. Куртку широкую мужскую надела. Рукава длинные закатала. С красивой сумочкой через плечо вышла к завтраку.

Кухня таким же метражом, как и санузел. Столик небольшой, два шатких стула, и какое-то жалкое хозяйство.

У мужчины заказаны: пицца, сосиски жареные, нарезка разная. Всё на стол не влезло, так в пакетах на подоконнике лежало.

Я села напротив и руки положила на колени.

Есть хотелось, хоть вой. Но нельзя.

— Кто ты? — строго спросила я.

Он жевал, смотрел на меня. А в глазах синих, тёмно-синие разводы, словно буря на море. Я резко отвела взгляд, потому что теряла себя.

— Я пришёл защитить тебя. Ну, и по делам.

— Тебя папа нанял? — с надеждой вернула к его лицу взгляд.

Он набил полный рот и пытался улыбнуться.

Защитить, значит, папа. Больше никого у меня нет.

Нужно рассуждать как взрослый человек – всего опасаться и думать только плохое. Как же сложно! Хочется доверять ему.

— Что снилось? — с довольной улыбкой пробурчал он, продолжая жевать.

Я вспыхнула, зарделась и непроизвольно схватила сосиску со стола. Сунула её в рот и замерла, глядя на него. И он смотрел пристально. Глаза потемнели. Я улыбнулась в оскале и кусок сосиски откусила. Простонала от приятного вкуса еды.

— Жесть, — тяжело сглотнул он и хохотнул.

— А как вас зовут?

— Георгий Маркович, Марко Викентьевич, Викентий Акилович, Акила Деянович, Деян Летович, Лето Духович. Дух пришёл в Лес во времена потопа.

— Вы в горах живёте? — нахмурилась я.

— Так, — он растерянно пошарил глазами по кухне. — Не могу уловить ход твоих мыслей. Я живу в горах. Это правда. При чём тут они?

— Горцы – долгожители, слишком мало поколений до потопа, — я задумалась. — Вы что по тысячи лет живёте?

— Прямо как оборотни, — он сообразил мне бутерброд и налил в пластиковый стакан яблочный сок.

— Оборотни долго не живут, — возмутилась я. — Вылез, и пуля серебряная в лоб. И я не верю в оборотней.

— А я верю, — строго заявил Георгий Маркович. — Вот ты бы хотела стать оборотницей?

— Нет! Только эпиляцию сделаешь, полнолуние - и ты вся мохнатая!

Он раскатисто захохотал.

— Кла-асс! Мне нравится твоя непосредственность. Я даже почти влюбился.