Я вошла в свою спальню, собираясь спросить у Заразы, куда делся дракон. И обнаружила его спящим в своей кровати. Голым! Голозадым, точнее.

Этот бесстыжий тип улегся в мою постель, развалился там, подгреб под себя одеяло, закинув ногу. А подушку обнял, уткнулся носом и сладко спал.

– Эт-то чт-то т-такое? – Я от возмущения аж заикаться начала.

Нашла взглядом горгулью. Та сидела возле кучи вещей, которые выгребла из сумки дракономужа. Там все вперемешку было. И совсем грязные вещи, и просто ношеные, и какие-то бумаги, и походный котелок с металлической же походной посудой. И фляга с закопченным дном. В костре ее подогревали, что ли?

– Я не виноватя, – развела лапками Зараза. – Он самь. Помылься, велнулся за одезьдой, а потомь – блык, и все. Усталь, навелное.

– А я? – как-то обиженно получился у меня вопрос. – Это же моя кровать. Мне-то куда?

– Вмесьте? Места многа… – задумчиво посмотрела на двуспальную кровать горгулья.

Я недовольно фыркнула, давая понять, что думаю об этом аморальном предложении. Мы же не по-настоящему женаты.

– Смотли. Это мине подалок, – отвлекла меня от возмущенных размышлений нечисть.

Она подтолкнула лапками вперед сверток. Я присела рядом на корточки, и тогда она развернула бумагу. Там оказался большой ажурный платок из пуха горных козочек. Такие вяжут только жители горных селений. А пух собирают, вычесывая вручную маленьких еще козлят, до того как их шерсть станет грубой. Чем хороши такие вещи: в них не жарко в жару и не холодно в холод. Их даже зачаровывать не нужно, просто особенность пуха этого вида коз.

Я потрогала мягчайшее легкое полотно, погладила и пропустила между пальцев. Нежность необычайная.

– Сьтобы мине мягонько было, – улыбнулась во все клыки горгулья. – Постелись мине?

– Конечно. Куда?

– В клеслице. Дя? Или плидумаесь мне потомь кловатку? А туть тебе, отклывай сколее. Мине любопытьно ведь. – Зараза протянула мне второй бумажный сверток. Он был перевязан бечевкой, и воспитанная нечисть дождалась меня, не стала вскрывать.

Я оглянулась на спящего дракона. А потом все же села на пол удобнее и зашелестела оберткой. Мне тоже досталась вещица из козьего пуха. Но не платок, а нечто среднее между манто и халатом с широкими рукавами. Такую вещь можно надеть и поверх повседневных вещей, и накинуть к вечернему платью. И выглядеть будет одинаково уместно и роскошно. Я встряхнула ажурную белую вещичку. Красиво. Очень!

– Помеляй сколее! – нетерпеливо перебирая лапками, велела Зараза.

– Пойдем, – встала я на ноги.

– Кудя? – удивилась нечисть. – Плимеляй сколее! Мине ведь надо увидить!

Она даже голос чуть-чуть повысила от нетерпения. До этого-то мы с ней общались едва слышным шепотом, чтобы не мешать Ирдену.

– Я не одета, – приложив палец к губам, тихонечко шепнула я, взглянув на нечисть с укоризной.

– Да он спить, – отмахнулась она, тоже сразу же снизив громкость. – Усталь нась длакономузь. – Ну быстлее зе!

Я помедлила, постояв с подарком в руках, глядя на мужчину. Дыхание ровное. Ресницы не дрожат. Не шевелится. Вроде спит крепко.

Ну ладно. Скинув халат и оставшись снова только в короткой шелковой ночной сорочке, я облачилась в подарок и подошла к зеркалу. Прелесть невероятнейшая. Тончайшее ажурное полотно из пуховой нити, невесомое, но при этом обволакивающее своей уютной мягкостью.

Одежка, название которой я не могла правильно подобрать, не имела пояса. Носить эту не то мантию, не то накидку, не то халат предполагалось либо вот так, нараспашку, либо же подобрав ремень или пояс в тон тому платью, на которое она будет надеваться.