Он сует таксисту в руки смятую купюру, растерянно бормочет «сдачи не надо» и выходит из машины, ступая на хрустящий снег.

Двухэтажный коттедж Вольфов словно переместился в реальность из русской сказки. Деревянные массивные бревна выкрашены в темный оттенок «венге», входная дверь и окна с наличниками украшены резными белыми завитками, как особняки купцов позапрошлого века. Кругом буковые деревья, припорошенные пушистым снегом. Их голые ветви скрещиваются между собой и выглядят весьма зловеще. Возле дома вычищенная парковка и дорога, ведущая вниз к трассе и в город. Но во всей этой мрачной красоте зияет заколоченное окно на втором этаже, как черный зуб в белоснежной улыбке.

Даня содрогается. Как мог богатый, здоровый мужчина с такой легкостью распрощаться с жизнью?

– Ты идешь? – Алекса недовольно машет ему рукой. В черной шубе она напоминает нахохленного воробья.

Не дожидаясь Дани, она нажимает на дверной звонок и нетерпеливо морщится. Видно, что ей еще больно стоять. Во всяком случае, неприятно. Мелодия звонка, похожая на пение соловья обрывается, и почти сразу массивная дубовая дверь распахивается.

– Сашенька? – молодая девушка в плюшевом домашнем костюме персикового цвета на секунду застывает на месте, а потом со слезами на глазах втягивает Алексу внутрь дома. – Боже мой, ты вернулась, вернулась! Я так рада, я так переживала за тебя. Арсений собирался завтра идти в полицию, хотя я настаивала, чтобы он сделал это сегодня. О, Господи, где ты была, что случилось? – взахлеб тараторит она.

Даня неуверенно проходит следом за ними, озираясь, словно преступник. Мило, уютно. По размеру одна только прихожая может вместить в себя половину его квартиры. На полу плитка с золотистым узором. Шкаф с каретной стяжкой, в углу набитая зонтиками подставка. Даже слишком просто для господ Вольфов. И по-домашнему. Даня принюхивается. А пахнет лесом – можжевельником, сосной. Насыщенный, густой запах. Он оборачивается и внимательнее приглядывается к заплаканной сестре Алексы. Кажется, это ее аромат. Удивительно…

– Галя, не плачь. Ты, как маленькая, ей-богу. Ну, кто мог подумать, что очередной мой побег ты воспримешь так близко к сердцу? – Алекса заказывает глаза, но, когда Галина хочет помочь ей снять шубу, только плотнее в нее кутается. – Не надо, я намерзлась. Такси заглохло, и полпути мы шли пешком, – сладко врет она.

Даня вскидывает брови, но молчит. Так надо. Если увидят одежду Алексы, могут не поверить в ее «побег».

– Маленькая, потому что переживала за тебя, – Галя еще раз крепко стискивает Алексу в объятьях.

Странно. Две сестры – и разные до невозможности. Галина будто попала сюда из советского времени, когда многие девушки были кровь с молоком. Почти пепельные кудри бьются о плечи и подпрыгивают вверх. А серые глаза, несмотря на холодный оттенок, смотрят с легким прищуром, который собирает вокруг них веселые морщинки. Редко встретишь человека с таким сердечным взглядом. По сравнению с Алексой она выглядит дородной, высокой женщиной, а сама Алекса кажется еще крохотнее. Как большой серый кот и маленькая мышка.

– О, простите, – Галина, наконец, замечает Даниила и смущенно скрещивает на груди руки. – Я вас не заметила, – румянец мило окрашивает ее щеки. Если бы Дане нравились пухленькие девушки, он бы непременно в нее влюбился. Наверное.

Порыв ветра в спину напоминает, что дверь до сих пор открыта, и Даня поспешно ее запирает.

– Здравствуйте, – неуверенно произносит он и тут же замолкает.

Алекса закатывает глаза и незаметно для Галины качает головой: