- Я разбила о его голову горшок с цветами. Он упал. Надеюсь, умер, - кровожадно заявила между тем Орналья.

И в очередной раз разрыдалась.

До обеда я была занята утешением несчастной принцессы. Потом… Потом нам обеим пришлось спускаться в обеденный зал. Сегодня должно было состояться официальное знакомство Орнальи с семьей будущего жениха. Хотя, думаю, после сегодняшней выходки Альфреда лучше было бы сказать «возможного жениха».

Орналья, разодетая в пух и прах, шла в боевом настроении. Ее платье, украшенное по всему периметру блестками, драгоценными камнями и золотыми нитями, весело сияло и переливалось в лучах солнца, которое освещало дворец из окон.

Я оделась намного скромней и чувствовала себя замухрышкой рядом с такой шикарной дамой. Впрочем, мне было плевать. Мое нежно-розовое платье подчеркивало невинность и нежность его носительницы. Я заранее предвкушала, как взбесится Альфред, когда узнает, кто перед ним. А затем увидит меня в розовом, и разгадает, «прочтет» мой посыл. Уверена, он начнет мечтать тут же удавить меня. Причем можно не стесняться и сделать это в обеденном зале, на глазах у пары десятков придворных и собственного многочисленного семейства.

Я ощущала себя записной стервой, когда вместе с Орнальей зашла в обеденный зал, уже заполненный и придворными, и членами императорской семьи.

На этот раз принц был на месте – сидел в своем кресле и пристально наблюдал за нами с Орнальей. Одет он был снова элегантно, в белоснежную рубашку, синий камзол и черные штаны. Красавец мужчина с отвратительным характером. Не дай боги в такого влюбиться. Потом остаток жизни будешь на психиатра работать.

Император дождался, пока мы с Орнальей приблизимся к нашим местам неподалеку от него, поднялся из своего кресла и поклонился ей как равной.

- Мои дражайшие подданные, - голос Ортеса Великого раздавался в каждом углу огромного зала, - позвольте представить вам нашу гостью, принцессу оборотней Орналью.

Народ встал и склонил головы. Все, кроме меня, наглой феи, и Альфреда, у которого на скулах ходили желваки, а взгляд метал молнии. Этакий грозный дитачка, внезапно осознавший, кого именно он обидел в песочнице.

Альфред тем временем мазнул взглядом Орналье и уставился на меня. Да так уставился, что была бы я обычным человеком, уже вещи собирала бы, чтобы в темницу не попасть. Но я же фея. А потому пусть идет лесом со своими попытками запугать. Вот уж точно «бессмертный».

24. Глава 24

Осенью, в дождливый серый день

Проскакал по городу олень,

Он летел над гулкой мостовой

Рыжим лесом пущенной стрелой.

Явись, лесной олень, по моему хотению,

Умчи меня, олень, в свою страну оленью,

Где сосны рвутся в небо,

Где быль живет и небыль,

Умчи меня туда, лесной олень.

Из кинофильма «Ох, уж эта Настя!»[1]

Я великодушно сделала вид, что не заметила, как меня только что тщетно пытались уничтожить взглядом, и с ангельской улыбочкой на губах уселась на свое место. Орналья уже сидела на своем, высокомерно посматривая на окружающих свысока. Можно было приступать к обеду.

Первое, густой мясной суп, обалденно пахнувший и невероятно вкусный, прямо таявший во рту, традиционно ели молча. Народ слишком проголодался, чтобы, несмотря на явное любопытство, о чем-то спрашивать принцессу или пытаться завладеть ее вниманием. Альфред, кстати, тоже ел. С хмурым лицом и насупленными бровями, но ел.

Я мысленно только хмыкала про себя каждый раз при взгляде на него. Вот уж обиженный нашелся. Сам жуткую глупость сморозил, намеренно обидел принцессу соседнего государства, а крайней оказалась, как обычно, фея. Ну, пусть помечтает. Попробует предъявить претензии – откровенно пойдет лесом. А может, обзаведется не только рогами, но и копытами с хвостом. Больше я с ним церемониться не намерена.