Ни Гельфанд, ни его надежный агент не могли обещать успех дела с абсолютной уверенностью. Они только утверждали, что «революция начнется примерно 9 (22) января (по старому и новому стилю). Даже если революция сразу не охватит всю страну, она определенно сделает невозможным возвращение к стабильным условиям». В то же время Гельфанд указывал, что, хотя массы рабочих готовы к революционным действиям так же, как и в 1905 году, буржуазные партии в настоящее время воздержатся от финансовой поддержки революционного движения. В связи с этим Гельфанд просил «предоставить в распоряжение своего надежного агента сумму в 1 миллион рублей»[108]. Германский МИД немедленно предоставил эту сумму[109]. Гельфанд сообщил Брокдорфу-Ранцау, что деньги переведены в Петроград[110].

Хотя утверждения Гельфанда выглядят сверхоптимистичными и поспешными, их нельзя считать полностью не обоснованными. 9 января действительно было удобным днем для начала забастовочного движения, поскольку оно стало неофициальным выходным памятным днем для рабочих, по крайней мере в Петрограде.

Это подтверждается содержанием письма активного большевистского агитатора в Петрограде, видного деятеля профсоюзов пекарей города Павла Будаева. Его письмо в начале марта 1916 года другу, сосланному в Восточную Сибирь, было перехвачено полицией. Оно обнаружилось в полицейских архивах[111]. Будаев пишет: «9 января (1916 г.) забастовали все заводы. Инициатива акции исходила от Выборгского района. Интересной представляется позиция ликвидаторов (то есть, на большевистском жаргоне, меньшевиков) – большинство из них выступили против забастовки 9 января, безуспешно выдвигая тот довод, что через пару недель заводы остановятся все равно из-за нехватки топлива. Только на заводе «Новый Айваз» ликвидаторы выступили за проведение забастовки…

Происходили демонстрации, во время которых солдаты, ехавшие в кузовах грузовиков, приветствовали демонстрантов криками «ура!». Но солдатам не разрешали покидать казармы. Усилили команды часовых при казармах и контроль над телефонной связью. Солдаты, остававшиеся в казармах, были солидарны с патрульными в желании не стрелять в народ. Демонстрации возобновились на следующий день, 10 января, а в Выборгском районе в 6 утра. Имела место и объединенная демонстрация вместе с солдатами, которые сами несли красный флаг. До 9 января было, в целом, 600 арестов»[112].

Сообщение Будаева подтверждается другими свидетельствами – как революционных лидеров, так и полиции. Число демонстрантов в акции 9 января оценивается разными источниками в 42, 45, 66 и даже 100 тысяч человек[113].

Подъем следующей забастовочной волны начался в феврале на Путиловском заводе в Петрограде. Гельфанд в своем меморандуме от марта 1915 года специально упоминает этот завод вместе с двумя другими как объекты революционной деятельности. Печальная история трудовых отношений на Путиловском заводе уходит к первым дням войны. Рабочие, справедливо или нет, были убеждены, что заводом управляют немцы и евреи, которые активно занимаются саботажем или готовятся саботировать военные усилия. Руководство предприятия не способствовало улучшению положения своим бестактным подходом к приказу об освобождении от военной службы[114].

Агитация против немцев в правлении завода продолжалась. В августе 1915 года рабочие потребовали убрать специалистов немецкого и австрийского происхождения.

Вплоть до середины 1915 года недовольство рабочих, видимо, выражалось в экономических требованиях и чрезмерном политическом рвении, но в августе 1915 года они стали выдвигать политические требования