Юстиниан обладал качествами правителя, но не умел собирать на улицах своих последователей, а потому не мог надеяться силой захватить власть. Что касается других прав, то он был единственным наследником Юстина, правда, всего лишь приемным сыном, имеющим прекрасное образование, дающее ему возможность стать полновластным монархом. Однако задолго до Юстина все властители были либо военными лидерами, либо безвредными бюрократами. Юстин же, простой старый солдат, пользовался успехом из-за своего воинского прошлого. Но Юстиниан никак не мог завоевать популярность у непредсказуемой толпы. Он даже не мог произнести предвыборную речь.

Более того, у него была Феодора, его любовница из цирка. Ему ничего не стоило завоевать расположение знатных патрицианок, выкинув ее на улицу и женившись на одной из них. А этого Юстиниан никогда бы не сделал. В свою очередь, женщины Августеона, лично против Юстиниана ничего не имевшие, уязвляли Феодору одной-единственной фразой. Вот как она звучит.

– Истории известны императрицы, которые становились распутными женщинами, но где это видано, чтобы распутная женщина стала императрицей?

То же самое чувствовала Юфимия. Эти женщины приняли ее, старую крестьянку, но не хотели склонять свои благородные головы перед молодой, прекрасной и самоуверенной актрисой.

И вот, будто по велению судьбы, Юфимия скончалась в своей постели из алого шелка. Юстиниан тихо обвенчался с Феодорой даже без присутствия патриарха.

Став супругом Феодоры и подгоняемый народным подъемом из-за положительных военных вестей из Персии, Юстиниан был на седьмом небе от счастья. Он возобновил старую римскую традицию и потребовал объявить себя соправителем.

Пожилые и богатые сенаторы одобрили его поведение, желая закрепить свое положение. Патриарх понял, что это укрепит веру и предотвратит беспорядки в городе. Беспомощный, прикованный к постели Юстин, умирающий от гангрены, немедленно дал свое согласие.

Все произошло на Пасху, быстро, чтобы не вызвать беспокойства на ипподроме и народных волнений. Официальный глашатай созвал знатных патрициев и глав сената в пустой зал дельфийского дворца, где убили Виталиана. Там на голову Юстиниана водрузили диадему, облачили его в пурпурную мантию, алые сапоги и вручили ему символ власти – скипетр. Патриарх сам выполнил эту церемонию, потому что Юстин уже не мог подняться с постели, а народ не должен видеть немощи самодержца.

Не успели короновать Юстиниана, как по традиции пришла очередь его спутницы. Притихшая Феодора встала на колени перед ним, а на ее голову, шею, плечи и талию водрузили изысканные блистающие символы империи. Не было речей и официальной церемонии инаугурации соправителей перед взорами верующих святой Софии.

В конце лета Юстин отошел в мир иной. И у ворот Священного дворца раздались крики:

– Правь, Юстиниан! Правь, Феодора!

Был первый день августа 527 года.

Воцарение нового императора вызвало всеобщее одобрение. Восточные священники вспоминали набожную прелестную женщину, которая молилась у их алтарей, и надеялись на нее; западные священники были уверены, что новый император укрепит их церковь; опытные сенаторы полагали, что он увеличит их процветание. С другой стороны, народ надеялся, что новый правитель положит конец тирании и отменит пошлины.

В первое воскресенье, в час, когда зажигают свечи, Юстиниан в императорской мантии занял свое место на резном троне из слоновой кости у алтаря Святой Софии и услышал, как молящиеся произносят его имя. Напротив него сидела Феодора и слышала рев толпы, павшей перед ней, облаченной в великолепные одежды, ниц, а в свете свечей ее изящная фигура и блестящие украшения, казалось, мерцали.