. Такая трактовка воспроизводит ветхозаветную интерпретацию: «Из имения твоего подавай милостыню, и да не пожалеет глаз твой, когда будешь творить милостыню. Ни от какого нищего не отвращай лица твоего, тогда и от тебя не отвратится лице Божие» (Тов. 4:7). О том же говорит и Моисей во Второзаконии: «Если же будет у тебя нищий кто-либо из братьев твоих…то не ожесточи сердца твоего и не сожми руки твоей перед нищим братом твоим» (15:7) и берегись, чтоб «глаз твой сделался немилостив к нищему брату твоему» (15:9). Важная для нашей темы деталь: немилостивое, худое, злое око нередко квалифицируется в ветхозаветных текстах как завистливое. Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова: «Зол, кто имеет завистливые глаза, отвращает лицо и презирает души. Глаза любостяжательного не насыщаются какою-либо частью, и неправда злого иссушает душу. Злой глаз завистлив даже на хлеб и в столе своем терпит скудость» (14:8-30). Книга притчей Соломоновых: «Не вкушай пищи у человека завистливого и не прельщайся лакомыми яствами его; потому что, каковы мысли в душе его, таков и он; «ешь и пей», говорит он тебе, а сердце его не с тобою» (23:6–7). Словом, как настаивает Соломон, «кроткое сердце – жизнь для тела, а зависть – гниль для костей» (Пр. 14:30), не позволяющая светло и чисто смотреть на мир.

Думаю, читатель, мы достаточно погрузились в мифопоэтическую символику глаза и сполна ощутили его недюжинные способности: служить окном в мир и быть лоцманом в физическом и духовном пространствах, дарить образы, без которых был бы скуден внутренний мир, проницать суть людей, вещей и событий, быть защитником и судией, карать и миловать, радовать и огорчать и т. д. и т. п. Впрочем, и по каждодневной речевой практике[161] нам с вами хорошо известно: глаза и зрение выполняют множество функций, выходящих за их прямые обязанности поставлять картинки окружающего. Видеть – это, разумеется, получать зрительные образы, но и знать, думать, оценивать, испытывать, переживать, переносить, встречать кого или что-нибудь… Глаза – это, разумеется, орган зрения, имеющий цвет и форму, но они радуются, тоскуют, умоляют, т. е. являются самостоятельным субъектом бурной эмоциональной жизни. Взгляд можно определить как зрительную ось, но он ласкает, негодует, зовет, буравит, провожает, пожирает, отталкивает, зовет, испепеляет. Фигуры речи? Согласен. Как ни старайся, стену взглядом не пробуравишь, костер не разожжешь, не наешься и противника не опрокинешь. Почему же так говорим и не удивляемся, когда слышим?

Под занавес наших «глазо-символических» изысканий приберег для вас, читатель, прелюбопытную археологическую находку. В 1938 г. археологом М. Мэллоуном в городище Телль-Брак, расположенном на притоке Евфрата реке Хабур, – ныне территория Сирии – найдено храмовое здание урукского периода в истории Месопотамии. Месопотамией (от греч. «междуречье») называется, напомню, природная область в Передней Азии, граничащая на западе с Евфратом, на востоке – с Тигром, на севере – с южным отрогом Тавра, на юге – с Медийской стеной. Нас, понятно, интересует не география этой местности, а зародившаяся на ней древнейшая из известных цивилизация: первые поселения здесь появились еще в 4500–4000 гг. до н. э. Около 3300 г. до н. э. сюда пришли шумеры, основавшие города-государства и оставившие нам в наследие многочисленные технические и культурные достижения: колесный транспорт, гончарный круг, систему письма (клинопись), записанные своды законов, литературные тексты религиозного содержания. Расцвет шумерского искусства в Уруке археологи и называют одноименным – урукским – периодом.