Сомнительным утешением может служить сопровождающий погибель световой эффект – зарево, огненный отблеск на небосклоне от пожара и огней на земле. Согласно Далю, зарный, подобный зареву, зарнице, огненный, пылкий, страстный до чего-либо, жадный одновременно означает завистливый. Он больно зарен на деньги, в соответствии с разъяснением автора, горяч, неудержимо жаден, падок на корысть, завистлив, склонен к стяжанию. Зари – сильное желание, страсть, задор, соревнование, зависть. Давно я зарился на рысачка твоего. Не зазаривайся на чужое добро. Приводить в зари – распалять, поджигать. Итак, в-четвертых, зависть сродни пожару, который, известно, умножает силы, но может и извести погорельца. Особенно если учесть, пожар этот очень глубокого, внутреннего, утробного залегания. Утроба же, по Далю, не только чрево, живот, брюхо, но и вообще нечто внутреннее, сокрытое, в том числе сердце и душа. В Новгороде возглас: «Прости, моя утроба, утробушка», означал обращение к родному, близкому, дорогому, болезному человеку. Не стерпела утроба моя, зло меня взяло. Волк по утробе вор, а человек – по зависти.
В-пятых, зависть плотно связана с корыстью – страстью к приобретению, к поживе, жадностью к деньгам, к богатству, падкостью на барыши, любостяжанием. Корысть рождает зависть. В то же время: зависти по корысти, а корысть от зависти. Что из них причина, а что – следствие не суть важно, поскольку корыстится на что-либо – завидовать, завистливо смотреть. Конечно, поедание глазами не столько питает, сколько распаляет утробу. Обладать взором можно и ускользнувшей добычей. Русский язык это четко фиксирует, а Даль – зорко подмечает. Поэтому – в зависти нет корысти (здесь, думаю, в значении реального барыша). И еще – не из корысти собака кусает, из лихости. Следует, видимо, понимать: не все, что удалось покусать, сможешь проглотить. Эти языковые нюансы придают зависти оттенок некой ненасыщаемой ущербности, слепой всепоглощающей ревности, умножающей не любовь, а мучения. Ревность, в-шестых, оказывается чертой зависти. Ревновать кому, чему, пишет Даль, значит соревновать, подражать, последовать или стремиться как бы взапуски, не уступая. Его гложет ревность по чужим удачам – он завидует, досадует на больший успех другого. Горячее усердие, старание здесь всецело направлены на компенсацию собственной незначительности перед лицом чужого превосходства.
Как это сделать? Вариант поведения, не требующий больших затрат, – очернить соперника. Очернять кого-либо – порочить, хулить, поносить, ославить, оклеветать. Как видим, в русском языке зависть связывается как с мучениями завистника, так и с попытками причинить страдания объекту, точнее – жертве зависти. «Его очернили по зависти, домогаясь места его», – пишет Даль, иллюстрируя этот седьмой смысловой оттенок зависти. Следующий, восьмой свидетельствует, очернением отношение завистника к «жертве» не ограничивается. Жалить, т. е. язвить, колоть, ранить жалом, тонким лезвием, могут не только насекомые, жгучие растения или змеи, но и люди, одержимые злобой или завистью. А ведь стоит в этом слове изменить всего лишь одну букву, и картина радикально меняется. Жалеть кого или о ком – щадить, беречь, не давать в обиду, проявлять сострадание, соболезнованье, сочувство при чужой беде, скорбеть, болеть сердцем, сокрушаться, печалиться… Вправе ли я сопоставлять значение этих слов? Думаю, да: у них общий корень – жало, от которого, кроме того, образованы глаголы «жаловать» – оказывать милость, одарять и «желать» – стремиться к чему-либо, хотеть. Вожделение, страсть внутренне включают, таким образом, мотив горя, печали. По мнению П.Я. Черныха, автора «Историко-этимологического словаря современного русского языка», «значение «жалеть», «сожалеть» вторичное по сравнению с «желать» и возникло «может быть, еще в праславянскую эпоху как следствие смешения глаголов zeleti и zaleti»