- Нет-нет, - встревожилась Дарья. - Просто мне грустно оттого, что вскоре покину отчий дом и тебя.

- Ну, так это удел всех родителей, когда дети вырастают и вылетают из гнезда, как подросшие птицы. Не жалей меня. Я прожил свою жизнь, любил, вырастил дочь, выдал замуж. Теперь у меня одно – дождаться внуков. Надеюсь, что не придется долго ждать. Так? – склонился он к лицу дочери.

- Я думаю, не придется, - покраснела девушка, и слезы выступили на глазах.

- Ну-ну, - похлопал он по руке. - Прости, что смутил тебя. Еще не скоро сбудется сие мое желание. Тебе еще предстоит много дел и здесь и в столице. Надо освоиться в доме, показаться в свете. Я надеюсь на твой ум и сдержанность. Будь всегда осторожна и внимательна. Столичные кумушки не прощают промахов. Легко потерять честь – потом трудно ее восстановить. Да к тому же твой муж не должен ее отстаивать на дуэлях. Ты поняла меня?

- Да, папенька, - выпрямилась девушка, и тот час пропали слезы. - Как вы могли подумать такое!

- Ну, вот и высохли слезинки, - засмеялся отец, вглядываясь в возмущенное лицо дочери, - Я тебя спровоцировал, немного встряхнул. Хватит об этом. Я верю, что ты не опозоришь род Романовских.

- Можете не сомневаться, отец, - тряхнула она кудрями и вытерла глаза тыльной стороной ладони.

- Будешь собираться, скажи Авдотье что возьмешь. Она поможет.

- А как же вы останетесь без меня, батюшка, - приникла к нему Дарья, охватив за шею.

- Ничего, милая, я потерплю, лишь бы ты была счастлива, - тоскливо произнес он и поцеловал в лоб и щеки.

К вечеру чета Оттовичей была приглашена в дом к губернатору. Там они вновь получили поздравления уже в узком кругу местного общества и были разделены по гендерному признаку: девушки окружили Дарью с расспросами о дальнейших действиях и задавали даже щекотливые о замужестве, а мужчины интересовались подробностями политической жизни столицы. Дарья, как могла, отвечала на любопытство девиц, а полковник скупо рассказывал о состоянии дел и слухов Петербурга. Потом был ужин и танцы. Дарью приглашали галантные кавалеры, и муж внимательно следил за повадками своей молодой жены. Судя по его удовлетворенному лицу, ему нравилось ее поведение, и он не обременял ее своими нравоучениями. Она была мила, весела и то же время не давала повода усомниться в ней.

Уже после, в спальне, Виктор Иванович, поцеловав руку жене, поблагодарил ее за прекрасно проведенный раут и, пожелав спокойной ночи, удалился в свои покои. Дарья была приятно удивлена и, радостно прикрыв глаза, прошептала благодарствие Господу за спокойную ночь. Она очень боялась, что он вновь будет приставать к ней со своими домогательствами в постели, а она еще не отошла от предыдущей ночи. Закутавшись в покрывало, она легла и отдалась воспоминаниям о своих таких счастливых юности и детстве, когда была одна, свободна, когда мечтала о любви и страсти. А вот теперь получила что-то не то, о чем думала, что-то совсем ей не подходящее и ненужное. Дарья вздохнула.

- Видимо, это и есть замужество. Терпение и послушание.

Но вся ее сущность противилась этому. Она не понимала, почему должна подчинить свою жизнь и молодость этому стареющему мужчине, который сделал ей так больно, и которого ей не хотелось ощущать рядом.

- Может быть не он такой, - уговаривала себя. - А я такая? Неумеха и русалка, холодная и расчетливая? Может надо потерпеть и повторить с ним все сначала? Может и права Авдотьюшка, что впервые у всех так-то?

Дарья села в кровати и уставилась на дверь.

- Идти или остаться?