Случай с Моро был отличным примером этой стратегии с нулевым итогом, черным ящиком которой выступают медиа, а усилителем – инертные и завороженные массы. Гигантский цикл с четырьмя протагонистами, где циркулирует неподдающаяся обнаружению ответственность. Вращающаяся сцена трансполитического.

Сквозь смутную персону Моро просвечивает пустое, отсутствующее государство (власть, которая пронизывает, но не достигает нас, власть, которую пронизываем мы, но не достигаем ее), которое взяли в заложники также нелегальные и смутные террористы, при этом обе стороны безнадежно имитируют власть и контрвласть. Смерть Моро из-за невозможности договориться означает невозможность переговоров между двумя партнерами, находящимися на самом деле в заложниках друг у друга, как это происходит и во всей системе неограниченной ответственности. (Традиционное общество было обществом ограниченной ответственности и именно благодаря этому могло функционировать – в обществе безграничной ответственности, то есть там, где стороны обмена уже ничего не обменивают, но непрестанно сменяют друг друга, все просто вращается вокруг себя, производя лишь эффекты головокружения и фасцинации. Надо сказать, что Италия, которая уже подарила миру наиболее шикарные театральные постановки, Ренессанс, Венецию, Церковь, трехмерное изображение, оперу, благодаря зрелищу терроризма вновь преподносит нам сегодня, при соучастии всего итальянского общества, самый изобретательный и самый причудливый сериал: terrorismo dell’arte!)

С похищением судьи Д’Урсо все приобретает другой оборот. Не официальное государство против нелегальных и свободных террористов, а заключенные террористы, произведенные в судьи в застенках свих тюрем (в то время как судья Д’Урсо символически разжалован до роли заключенного) против замалчивания информации (СМИ делали вид, будто их не существует). Изменились полюса: заключенные террористы, так сказать освободившись от секретности, ведут переговоры уже не с политическим классом, а с классом «медийным».

В действительности же здесь также становится очевидным, что:

– не о чем вести переговоры: тексты, распространения которых добиваются «Красные бригады», политически смешны, более того, это секрет Полишинеля;

– так же как «Красные бригады» не знают, что делать с их заложником, так и государство не знает, что ему делать с заключенными террористами, которые в тюрьмах еще более неудобны, чем в подполье.

Остается эффект обращающейся ответственности, в создании которого преуспели «Красные бригады», – государство, политический класс и СМИ сами оказываются ответственными за возможную смерть Д’Урсо так же, как и террористы. Распространение максимальной ответственности впустую равносильно всплеску всеобщей безответственности, а следовательно, и нарушению общественного договора. Правила политической игры отменяются не посредством совершения собственно насилия, а через обезумевшую циркуляцию акций [террора] и ответов на них, через циркуляцию причин и следствий, через принудительную циркуляцию таких государственных ценностей, как насилие, ответственность, справедливость и т. д.

Это давление фатально для политической сцены. Оно сопровождается скрытым ультиматумом, который звучит примерно так: «Какую цену вы готовы заплатить, чтобы избавиться от терроризма?» Здесь подразумевается следующее: терроризм все же меньшее зло, чем полицейское государство, способное покончить с ним. И вполне возможно, что втайне мы принимаем это фантастическое предложение, и для этого не требуется «политической сознательности», ведь секрет равновесия страха (террора) позволяет нам угадать, что спазматический всплеск насилия предпочтительнее, чем его рациональное осуществление в рамках государства, чем его тотальное предупреждение ценой тотального программируемого засилья.