– Тут случилось похожее. Только убийцы не было среди гостей.

– Да, мы точно определили, откуда он пришел и куда скрылся.

– Мы бы и хотели, но увидеть в любом случае ничего не смогли бы, – вступил в беседу Каперс-Чуховской, – так как сидели спиной к той стене, откуда появился убивец. У сидевших напротив был шанс что-то заметить, но все так были поглощены картами, которые выкидывала на стол гадалка, что тоже ничего не увидели. Да и сначала бросились к убитому. За это время можно до границы российской добежать.

– Это верно, – вздохнул следователь. – Беда большинства таких дел. Возможные свидетели кидаются к убитому, а преступник, воспользовавшись паникой, спокойно исчезает… Что ж, продолжим, Герман Игнатьевич.

– На собрание «Общества рыцарей винной пробки» меня позвал граф Сиверс. Ефим Карлович хотел, чтобы мы с ним внимательно следили за происходящим. Мало ли, опять убьют.

– И убили, – мрачно произнес Курекин. – Подобные экзерсисы лучше без полиции не совершать.

– Полностью с вами согласен, – кивнул Герман Игнатьевич. – Так вот, там вообще нельзя было отследить, кто подавал закуски и вина. В тот день в ресторане «Эрмитаж» собралось много народу. К нам постоянно заходили разные официанты. Мы особо к ним не приглядывались. Бегали они шустро. Кто-то вполне мог подать рюмку с отравой князю Бабичеву, а в суете поди вспомни, кто. Вот Оленька упомянула, что на суаре во время концерта среди официантов был один низенького роста. Но я вообще не скажу про официантов ни слова. Такая стояла суета.

– Уж понял… А что с банями? Туда вас как занесло, простите за выражение.

– О, вот в баню мы пошли с господином Бобрыкиным. Севастьян Андреевич лучше расскажет. Я, честно говоря, после массажей уснул. Он меня потом разбудил, и мы ушли. Но, боюсь, граф де Мирнетюр еще оставался там, когда мы уходили.

– Так и было, – кивнул Бобрыкин, дожевывая, – я с ним практически не знаком, поэтому будить не стал. Да, кстати, не был я уверен, что граф спит. Сплошной пар! А Герман Игнатьевич, простите, аж похрапывал. Тут сомненья не оставалось. Потом я узнал, что среди собравшейся компании были масонцы. Они вели меж собой тайные разговоры, подсаживаясь друг к другу на топчаны. А мы-то наивно с Германом Игнатьевичем попарились, массажи приняли и все дела.

– К сожалению, почти ничего нового. Но спасибо, господа, тем не менее, – к великой печали Фёдора Курекин явно намеревался уходить. – благодарим за оказанное содействие. За угощение. Пойдем мы.

В этот критический с точки зрения помощника следователя момент раздался звон колокольчика. После рассказанных страшных историй все вздрогнули. В комнату вошел дворецкий.

– Послание для господина Бобрыкина! – провозгласил он и передал конверт банкиру.

Тот в недоумении пожал плечами, впрочем, не сильно удивившись: порой дела требовали его срочного участия.

– Вы ждете от кого-то письма? – спросил настороженно Курекин.

– Нет, но у меня могут просить подтверждения срочных вопросов. – Севастьян Андреевич повертел в руках не совсем чистый нож. – Герман Игнатьевич, найдется у тебя ножик? Боюсь испачкать или надорвать бумагу внутри, а вдруг надо что-то важное подписать.

– Постойте. – Следователь быстро подошел к Бобрыкину. – Позвольте конверт вскрою я.

[1] à l'anglaise (фр) – на английский манер

Пётр Васильевич осторожно взял конверт из рук банкира, будто он мог вот-вот взорваться.

– Неужели вы думаете… – начал говорить Бобрыкин, но Курекин его перебил:

– Я думаю все, что угодно. Любые неожиданности, да и ожиданности тоже, должны нас настораживать.