И так было тогда: я жива и видела себя, только проснуться никак не получалось, как бы не старалась. И мне было не страшно. Я просто пыталась выжить инстинктивно, на генетическом уровне, заложенном природой.

А когда всё закончилось, пришел он — всепоглощающий ужас…

Я не собиралась трах…ся с Юдиным. Мне просто нужно было забыться. И да, он, черт возьми, прав, когда сказал, что я хотела им воспользоваться как антистрессом, но тогда какого дьявола он меня не остановил?

Да потому что Юдин такой же похотливый мудак, как все мужики в этой жизни.

— Ну, говори. Я весь внимание, — смотрит на меня сверху вниз. — Ты, наверное, хотела лично меня отблагодарить за спасение? — наклоняется близко к лицу, задевая горячим шепотом. Его слова — чистой воды сарказм, но меня они колют острой иглой — я действительно этого не сделала.

— Я… — стискиваю крепко кулаки и запинаюсь. Черт. Я не могу выдавить из себя благодарственных слов. Вот такая сука Алиса Коваль.

— Что? — наигранно прикладывает руку к уху. — Не расслышал. Что ты говоришь? Я преблагодарна вам, Андрей Валерьевич? — кланяется придурок. Он издевается? — Если бы не вы, то сейчас бы мои дружки не в гараже кальяном баловались, а на поминках моих страдали.

Смотрим друг другу в глаза. Это не смешно. И я понимаю, что чертов медведь прав. Но…

— И что, теперь будешь считать себя героем? — раздраженно бросаю я.

— Это вряд ли. Скорее еретиком, — усмехается он. Я непонимающе морщу лоб. — За то, что спас ведьму, — поясняет.

— Очень смешно, — фыркаю я. Юморист недоделанный.

Молчим.

Стрекот кузнечиков заглушает наше дыхание. Я смотрю куда угодно, только не на него, а он смотрит на меня.

— Значит, благодарностей я сегодня не услышу. Тогда, как на счет извинений?

Поворачиваюсь к нему ошарашенно.

— Каких извинений?

— За слова в бассейне и раздевалке, — отвечает.

— Не много ли хочешь, Юдин? — хмыкаю. — Мне извиняться перед тобой не за что.

— Понял. Тогда зачем мы здесь?

— Ты первый приперся, — злюсь я.

— Я твой тренер. И я пришел тебя вразумить. Не нужно бросать занятия.

— Вразумить? — вспыхиваю. — Что ты несешь? Юдин, ты реально считаешь, что после того, что произошло, мы сможем продолжать заниматься?

— А что произошло? — вскидывает брови.

— Ты ко мне приставал.

— Я? Это ты меня чуть не изнасиловала! Я перепугался до…

— До стоячего состояния? — перебиваю его.

— Ну знаешь, когда в твоих трусах орудует женская рука, сложно оставаться равнодушным.

Ну конечно, кобель он и в Гондурасе кобель.

И снова это молчание.

Только теперь я смотрю на упрямый подбородок, который Юдин демонстрирует мне задранной кверху головой.

— Летний треугольник, — мечтательно произносит медведь.

— Что? — не понимаю я.

— Смотри, — он наклоняется ко мне и указывает правой рукой куда-то в небо. — Вон, Альтаир, — я поднимаю голову и замираю, — там Вега, а это Денеб. Они образуют треугольник, видишь?

Вижу. Мириады сверкающих россыпей звезд на темном своде. У меня захватывает дух. Почему я не делала этого раньше?

Невероятно! Столько ночных светил и так близко, что кажется, если привстать на носочки, можно сорвать одну звездочку. А если помахать рукой в разные стороны, то все эти блестки перемешаются между собой и образуют тысячи новых созвездий.

— Не вижу, — вредничаю я. — Мне это не интересно. Ладно, Юдин, тебе пора и хочу попросить, чтобы ты…

— Хочешь кофе?

— Что? Ты в своем уме? — о чем он думает? Что в его голове?

— Понял, — поднимает руки ладонями вперед. — Ухожу.

Андрей разворачивается на пятках, опускает руки в карманы джинсов и уходит вдоль обочины дороги. Я смотрю ему в след. Выглядываю в даль, ищу его огромную тачку. И не нахожу.