Мне же всегда было сложно принимать её прикосновения и ещё сложнее – отвечать. У нас в семье физический контакт чаще заменялся разговорами, взглядами и улыбками. И я всё ещё считаю, что это гораздо важнее. Но с Сашей пришлось научиться признавать и другую сторону, и даже стараться прикасаться к ней, когда того требует ситуация, подсказывает логика и она сама.

– Научи меня готовить хоть что-нибудь. Чтобы я не чувствовала дурацкую женскую никчёмность в себе.

– Эй! Мы договорились на серьёзный разговор после еды, а то весь аппетит пропадёт. Ну? – собравшись с силами, что всегда давалось мне тяжело, я пошёл на тактильный контакт и погладил Саньку по голове. Всё-таки основная её беда – отношения с парнями. Страдалица.

– Угу.

Вопреки ожиданиям после завтрака Саша сделала вид, что ни о чём не собиралась разговаривать. Мы привели кухню в порядок, сделали заказ на обед и ужин, чтобы не заморачиваться готовкой – лисичке хватило утра – и принялись выбирать фильм. Хотелось чего-то новогоднего, так что поспорив какое-то время, пришлось сойтись на нескольких удобоваримых вариантах. Сначала Саня хотела включить «Хранители снов», потому что я был категорически против «Гарри Поттера» и «Властелина колец», потом согласилась на просмотр «Хроник Нарнии», но внезапно на глаза нам попались «Неспящие в Сиэтле», и вопрос тут же оказался закрытым.

За окном разыгралась настоящая буря, и прохожие пропали окончательно. Я ждал, пока Сашка переоденется во что-то более удобное, чем футболка, и стоял у окна. День не очень напоминал день, скорее предвечерний сумрак. В голове мелькали обрывки сна, а вместе с ними детские воспоминания. Мне казалось, что я уже давно пережил и обиды, и тревоги, и даже страхи того времени. Разобрался, принял и простил. Но боль всё ещё сидела глубоко внутри, и как с ней нужно было бороться – никто бы не смог подсказать, кроме специалиста. Я сменил их штук пять за последние несколько лет. И пока решил сделать перерыв – устал от самокопания и бесконечных «проработок».

Раз за разом доктора предлагали медикаменты, гормональные препараты – вот чудеса! – при нормальных анализах, и не обещали ничего. Совсем. Собственно, именно такой результат я и получал. Вымотанный, униженный и с опущенными руками возвращался к одному и тому же – к самому себе. И не хотел больше тревожить внутреннего малыша Федю. Да, меня ведь зовут Фёдор, только мать настояла на любимом ею варианте – Фархад. И он действительно ближе моей душе, чем всё прочее. Вот только тот маленький мальчик…

– Фара, – Сашулька отвлекла меня от мрачных раздумий, ворвавшись в комнату с бутылкой вина, – я тут нашла кое-что… Откроем?

– Ты же переодеться хотела? – с удивлением я понял, что она и не думала сменить мятую футболку на что-то приличное.

– Да какое переодеться! У тебя же целый винный погреб в стенном шкафу.

– Одежда не в коридоре, вообще-то, – усмехнулся я. Вот пройдоха, ничего не изменилось в ней с момента нашего знакомства.

– Ой! Не нуди. Эту бутылку я тебе когда дарила? А? Лет пять назад, когда ты сюда переехал. Это обидно, уважаемый Фархад Александрович.

– Фархаджун, так-то. Я набивал ей цену. Вино с годами только лучше становится.

– Считай, что теперь внутри нечто бесценное. И открой, пожалуйста, – она улыбнулась лукаво и протянула мне бутылку. – А я пока принесу бокалы и что там надо?

– Штопор.

Таким простым способом мы продолжили наш день бутылкой хорошего красного вина приличной выдержки, распитой под завывание ветра и кадры старого фильма. Саша устроилась в противоположном конце дивана, сплетя свои ножки с моими, и наблюдала за движением на экране. Я же не горел желанием погружаться в фильм, так что лежал с книгой в руках и по большей части просто слушал. Бархат вина благородно ложился на язык, раскрываясь ярким виноградным букетом и напоминая о семье. Отчим пил только красное, домашнее, которое делал сам. На просвет оно всегда казалось мне похожим на жидкий драгоценный гранат, как те камни, что носила мама по праздникам. От удовольствия я прикрыл глаза и тут же получил лёгкий пинок от Сашки.