– Я все сделаю, – прошептала она слабым голосом. – Все, что скажешь…

– Пойдем к твоей хозяйке, – сказал голос. – На этот раз, помни… этот меч остер, как бритва. Он прорежет тебя насквозь, как лист чертополоха.

Она сделала пару неуверенных шагов. Ноги дрожали и подгибались. Дверь, как водится, должна быть заперта, но оказалась открытой. В бурге Свена все чересчур беспечно, мелькнуло в ее голове, вон страшный разбойник почти свободно разгуливает и хватает честных девушек!

Открылась комната, в глубине за прялкой сидела Лютеция. Как простая девушка из ее деревни, мерно нажимала правой ножкой на педаль, пальцы ловко перебирали шерсть, свивая в толстую нить. Золотые волосы распущены, взгляд синих глаз задумчив. Она что-то напевала негромко, но прялка жужжанием пригибала слова к полу, размазывала, слышно было только тихий нежный голос.

Клотильда шагнула через порог, инстинктивно стараясь прикрыть за собой дверь, но рука грубо толкнула ее между лопаток. Служанка влетела в комнатку. Дверь сзади хлопнула, сильный голос сказал торопливо:

– Не пугайтесь! Кричать не стоит, я пришел только поговорить.

Фарамунд стоял у двери, не делая шага. Короткий меч снова в ножнах, руки развел в стороны, ладони пустые. Лютеция выпрямилась, не вставая, на бледных щеках проступил румянец. В синих глазах блеснул гнев.

– Почему ты пришел?

– Объяснить, – сказал Фарамунд торопливо. – Госпожа, я хочу служить тебе, а не этому толстому кабану. Он все равно приговорил меня к смерти… но не смерти я страшусь, а твоей немилости!

Клотильда охнула, госпожа разговаривает с разбойником чересчур бесстрашно, а он, напротив, говорит так, словно и не выходил из-под ее руки.

– Ты ушел от своего господина, – сказала Лютеция холодно, – ты нарушил слово!

– Мое слово отдано тебе, – возразил он горячо. – Моя верность принадлежит тебе! Я и сейчас служу тебе…

– Как? – спросила она с холодной иронией. – Что собрал разбойников и грабишь мирных жителей? Мало доблести грабить тех, кто не может защититься!

– Госпожа, – сказал он с жаром, – да не доблести я ищу! И не богатства в таком… таком деле! Я только думаю, как лучше служить тебе… и жизнь мне спасшей, и…

Он запнулся, не зная как выплеснуть в словах всю бурю, бушевавшую в груди. В ее глазах было холодное презрение, но на краткий миг там проглянуло сочувствие, и этой искорки хватило, чтобы воспламенить его, как сухой стог в жаркое время года.

Клотильда сказала дрожащим голосом:

– Как ты пришел сюда?

– Госпожа, – сказал он, не обращая внимания на служанку, – я набрал людей достаточно, чтобы захватить крепость Свена. И тогда не он, ты будешь здесь хозяйкой!

Лютеция сидела красиво, с прямой спиной, но сейчас она словно бы даже стала выше ростом.

– Как ты смеешь? Чтобы я… я злоумышляла против своего благодетеля?

– Этот благодетель только и думает, – воскликнул он, – как бы завладеть тобой, таким чистым сокровищем!

– Этому никогда не бывать, – отрезала она. – А нужна будет защита, то мечи моего дяди и верного Редьярда пребудут мне защитой! Это не говоря уже о заступнице Деве Марии!

– А это кто? – спросил он тупо, но, вспомнив, что молодая госпожа поклоняется какому-то из новых богов, добавил страстно: – Но разве мой меч лишний? И сорок мечей моих людей? Они все в твоем услужении, как и я сам!

– Разбойники?

Бушующий в его груди огонь с кипящей кровью растекся по телу, воспламенил мозг. Он задыхался, не знал, как выразить все то, что разрывало его изнутри.

– Госпожа!.. О госпожа…

Ее узкие брови взлетели в удивлении, а он, глядя в ее прекрасное лицо снизу вверх, рванул обеими руками рубашку на груди: