Вехульд вскинул голову. Их глаза встретились только на миг, но Фарамунд ощутил во взгляде Вехульда горячую благодарность. Не за жизнь, а за оценку. И увидел, что приобрел надежного соратника, которому можно доверить спину. Остальные тоже поднимали головы, начинали поглядывать по сторонам, чуть ободренные, но еще не уверенные, не окажется ли это жестокой шуткой, после которой казнят с особой жестокостью.

Ломая кусты, вышел Громыхало. Он был в полных доспехах, в правой руке нес страшный молот, которым умело действовал, в левой – круглый деревянный щит, обшитый воловьей кожей. За ними поднялись и проломились следом еще с десяток крепких парней, вооруженных длинными копьями.

Вехульд снова взглянул на Фарамунда. Во взгляде бунтаря Фарамунд прочел восхищение. Если бы кто и добежал до Фарамунда, то его успели бы встретить копьями эти, верные до конца.

– Все к костру, – велел Фарамунд. Он перевел дыхание, старался делать вид, что ничего не случилось. – Посидим, обсудим один план. Никаких пьянок!.. Убрать вино. Сегодня нам нужны особенно трезвые головы.

Громыхало весело рявкнул:

– Тогда половину надо выгнать! А то и всех.

– Ну, – сказал Фарамунд, – это смотря что считать трезвыми головами. Самые трезвые дома сидят.

С деревьев слезали лучники, только несколько человек все же с неохотой отправились на дальние посты. Фарамунд присел, протянул руки к костру. Глаза уставились в пляшущие багровые языки.

– Это свободные земли, – говорил он размеренно. – Все зависит от того, кто сколько может удержать. Мы сейчас ничего удержать не можем. Тот лес, в котором находимся, наш… пока сюда не придет отряд покрупнее. Мой прежний хозяин Свен… Свен из Моря, награбил достаточно, чтобы осесть и выстроить для себя целую крепость. Сейчас он укрепляется, оттуда делает вылазки… Я тоже намеревался накопить золота достаточно, чтобы можно было тоже…

Кто-то не выдержал, спросил:

– А сколько надо набрать?

На него шикнули. Фарамунд повысил голос:

– …но этот путь, мне кажется, плох. Чем? Да тем, что придется терпеть и собирать сокровища по крупице долгие годы. Как делал это Свен. Как делали другие. Как делали сотни отважных вожаков, из которых только немногие… ну, дожили! Плох еще тем, что за это время состав отрядов сменяется много раз. Понятно почему…

Он оглядел разом помрачневшие лица. Жизнь человека с оружием вообще недолгая. А жизнь разбойника, который против всего белого света, даже против других разбойных шаек, короче жизни бабочки…

– Мы не будем строить крепость, – сказал Фарамунд внезапно. – Мы захватим ее! И вы все станете господами!

Клотильда поднималась с корзиной фруктов, когда широкая ладонь внезапно легла на губы. Рука появилась из-за спины, она не видела человека, но когда ее прижало к твердому, как дерево, телу, она в страхе догадалась, в чьи руки попала.

Голос шепнул прямо в ухо:

– Тихо! Я не причиню тебе вреда. Поняла?

Клотильда судорожно кивнула. Ладонь чуточку соскользнула с губ, Клотильда тут же набрала воздух для пронзительного вопля, однако твердые, как камень, пальцы с силой ткнули в живот. Она поперхнулась, ладонь снова закрыла рот, а голос разъяренно прошипел:

– Еще раз только пикни!.. Убью не только тебя, но и все здесь огнем пущу. Запомнила?

Клотильда попробовала ответить, но пальцы зажимали рот с такой силой, что губы едва не лопались, как спелые вишни. Затылком упиралась как будто в стену, а ее тонкие руки зажало как в столярные тиски.

– Запомнила? – повторил голос угрожающе.

Она сделала движение кивнуть. Пальцы сползли вниз, на миг коснулись ее бедра, но тут же послышался знакомый шорох, с каким железный клинок покидает кожаные ножны. Холодное лезвие коснулось ее левого бока.