– Я уже это слышал, – сжимаю кулаки крепче прежнего и иду к выходу, – если думаете, что тюрьма помогает избавиться от чувства вины, то ошибаетесь.

– Это было не мое решение, Кирилл.

Выпрямляется и смотрит на меня, сминая футболку пальцами, и вроде я должен разговаривать с ней иначе, а не могу. Крошит меня внутри. Лава извергается раз за разом. Не могу справиться. И никакие три месяца одиночества не сотрут из памяти моего косяка. Не избавят от последствий.

– Но ты и против ничего не сказала.

Кидаю, выходя в коридор. Залетаю в кухню и наливаю себе воды. Осушаю стакан и слышу, как шины шуршат по асфальту. Медленно подхожу к приоткрытому окну. Смотрю вниз и вижу, как из тонированной тачки выбирается отец. Прямая спина. Резкие отшлифованные движения. На глазах очки. Меня кроет моментально. Он, словно чувствует и поднимает голову вверх. Мы сталкиваемся взглядами. Меня окатывает горячей волной эмоций. Стакан лопается в руке. Осколки падают на пол. Боли не ощущаю. Даже не моргаю. В ушах зашкаливает пульс. Картинки перед глазами меняются отнюдь не радостные. Кадр за кадром на репите. Убивает. И сжечь бы пленку, но некому...

3. Глава 3

POV Арина

Наша семья всегда казалась мне образцовой. Мама с маниакальным стремлением к идеалу. Папа с вечным рвением достичь высот ради нас, а теперь вся картинка рассыпалась на мелкие частички. И вроде нужно попытаться собрать их, но все проходит мимо, не имея желания нагнуться и внести свою лепту. В тот день дома разразился настоящий скандал. Папа вернулся вечером, и мама его поджидала с чемоданом в руках. Нам было строго-настрого запрещено высовываться из комнаты. Наверно, матери хотелось убрать проблему, в данном случае отца, с глаза долой, и тогда всем непременно стало бы легче. Но не стало...

– Алин? – Богдаша дергает меня за рукав платья и приводит тем самым в чувство, ведь я то и дело возвращаюсь в тот вечер. – Бабушка ждет, да?

– Да, – киваю и провожу пальцами по ручке, – приехали. Выбираемся, мальчики!

Стараюсь не показывать, как плохо на душе. Беру сумки, которые мне подает таксист и с тяжелым вздохом провожаю машину взглядом. Я бы долго смотрела вдаль, но мальчишки не дают расслабиться. Дергают с двух сторон, и я растягиваю по лицу улыбку.

После ругани с отцом по поводу имущества нам пришлось собрать вещи. Не знаю, почему родители не нашли компромисса. Только папа кричал о том, что хочет жить счастливо, и ему нужно жилье, да и мама отчаянно рвала глотку за нашу жилплощадь. Крики и оры не прекращались до полуночи, и если братишки мирно уснули, то я слышала каждую фразу родителей. И это было больно. От слез сдерживали Богдан и Тёма, сопящие под боком. Папины слова попадали точно в цель, и я не могла представить, как в это мгновение себя чувствовала мама.

Из комнаты я так и не вышла. Спала от силы пару часов, а утром узнала, что мы переезжаем к бабушке в пригород. Эти новости радости не вызвали. У меня на носу новый учебный год. Добираться до школы далеко. Садик близнецов тоже остается здесь, в самом центре города, и такие изменения добавляли ложку дегтя в бочку с тем же дегтем. Сладенького не намечалось.

Я переживала и не могла этого показать. Просто не имела права. Мама запихала нас в такси и даже не обняла мальчишек, хотя всегда это делала. Их она заботой не обделяла. Я же списала такое отношение на расстройство от предательства отца и старалась компенсировать братишкам отсутствие улыбающейся матери. У меня не было времени оценить масштаб произошедшего, потому что последующие полдня ушли на разбор наших вещей и обустройство у бабушки в квартире.