Бабушка вернулась, и сели мы травяной чай пить с мелиссой и пирожками. Я любила с яйцом и зеленым луком, Таисия с капустой. Душистые, мягкие пирожки будто сами клались в рот. Наевшись, бабушка достала банку с медом, налила ароматного золота в пиалу и тут же огрела ложкой по лапе Пепла.

– Куда, негодник! Мед не для фамильяров.

Пепел же, довольный, облизывал лапу почти урча, как кот. Умник дремал на подлокотнике кресла, который стоял возле камина, иногда приоткрывая то левый глаз, то правый.

Пока мы кушали пирожки, я рассказала старой ведьме про конверты и как вспомнила про них, когда мы с Пеплом спасали других людей от проклятья.

– И почему я почувствовала чужую магию только в комнате девочки Киры?

– Это я тебе объясню, – сказала бабушка. – У проклятого человека магия ощущается сильнее, особенно когда проклятье обретает мощь. Конверт тоже нес чужую магию, но она отлично пряталась за более сильной. В теле Киры проклятье было еще настолько слабое, что ты почувствовала магию в конверте.

– Хорошо, здесь разобрались. Но зачем это все? Складывается такое впечатление, как будто конверт хотел, чтобы я обратила на него внимание. И все сделал для этого, – я смотрела с надеждой в темные глаза Таисии.

– Я тоже так подумала, а вот для чего? Уверена, скоро узнаем, – бабушка подула на блюдечко с чаем и сделала глоток. – Раньше времени не стоит и переживать. Пей чаек, сил набирайся. Придет час, и ты станешь могучей ведьмой, такой же как сестры. Не может быть, чтобы у потомка великой ведьмы была слабая магия. Что-то держит ее внутри, не пускает в наш мир. Наберись терпения.

Где же его взять-то? И сколько можно ждать? Когда мне исполнилось восемнадцать, бабушка рассказала, что случилось, когда я родилась.

– За одну ночь снег накрыл землю. Такая метель началась… и выла она до утра. Ты лежала на кровати и еле дышала. Маленькая, синенькая. Дашка плакала, пыталась тебе и грудь дать, и бутылочку. А ты не шевелилась, только смотрела в потолок и дышала… часто так. Что мы с твоей матерью только ни делали! Все колдовство перепробовали, но все зря. Моя мать, твоя прабабка Ярослава, явилась через два дня. Как в тебе еще душа держалась, не знаю, но, наверно, ты ждала… ее, свою прабабку. Она тогда сказала: «Сила в девочке запечатана, а для ведьмы это равносильно смерти. Помочь ей надо». Прабабка укутала тебя в шаль и к себе унесла, велела через неделю к ней явиться. Как мы с Дашей изнывали! Все из рук валилось, только старшие девочки и спасли твою мать, да отец. Дом тогда на нем держался, пока Дашка в лес бегала и колдовала.

Ровно через неделю мы явились к дому прабабки. Она в самой чаще жила. Тихо кругом. Ни души. И черный туман по снегу стелится, дом окружает плотной стеной. Страшно нам было с Дашей, но разве мать можно остановить? Она ради ребенка и в огонь прыгнет. Так и Дашка. Бросилась в дом и я за ней. И увидели вас троих на кровати. Яся, ты у нее под боком и фамильяр прабабки, черная кошка, в твоих ногах. Ты посвежевшая, румяная, вес уже набрала. Мать твоя на колени упала и прабабку благодарить начала. А вот Ярослава, наоборот, похудела, кожа серой стала, губы потрескались. Тогда я и поняла, что ведьма свою силу тебе отдала. Нагнулась к ней, чтобы ее шепот услышать: «Жить… будет. Потом… сильной… станет. Фамильяра ей… надо… для поддержания. Все сделай, Таисия, умри, но фамильяра достань девочке. Моим именем… назовите». И… умерла.

Бабуле за Пепла я была благодарна. Понимала, что если бы не упрямство Таисии и ее сила, никогда не случилась бы привязка с духом. Сильный фамильяр – это хорошо. Да вот только и самой мне хотелось ощутить внутри магию, а не искры на пальцах. Такой силой я могла бытовые проблемы решать, слабые проклятья убирать, а что посерьезней… уже нет. Даже зелья выходили не такими, как у сестер. Слабыми. Я злилась, а бабушка успокаивала.