– Лёх, я больше не маленький. И я сомневаюсь, что он сделал бы это снова.

До первого класса отец ни разу не поднимал на меня руку. Не знаю, почему это стало происходить именно тогда. Может, потому что ему казалось, что я недостаточно серьёзно отношусь к школе, а может, дело было в том, что отец в то время открыл свою первую клинику и каждый день был напряжён до предела. Но повод для первого раза он выбрал совершенно дурацкий – второе место в конкурсе гербариев.

А в последний раз это случилось через полгода, когда я чуть не оглох на одно ухо от его удара, и он решил, что такие методы воспитания приносят вреда больше, чем пользы, и с тех пор меня не трогал. Я редко вспоминал об этом, а вот Лёха его за это так и не простила.

Отцу и без физических наказаний всегда удавалось донести до меня, что есть только два варианта: ты либо лучший, либо никто.

– Ты же не хочешь оставаться с ними, да? – спрашивает подруга.

Я киваю в подтверждение.

– Ну тогда надо думать про работу и жильё, так?

Я снова киваю.

– Это и здесь есть. Какой смысл ехать обратно?

Когда Лёха говорит это вслух, я убеждаюсь, что, возможно, я не сошёл с ума, и это действительно начинает походить на какой-то план.

Мы заканчиваем завтрак и выходим на улицу. Точнее, Лёха выходит через дверь, как нормальный человек, а я опять вылезаю через окно, иначе как объяснить, что я вошёл без записи на вахте. До нужного нам магазина идти далеко, около часа, но мы всё равно решаем пройтись, чтобы спокойно поговорить по дороге.

– Есть ещё кое-что, – начинаю я, – вчера я выложил фотки из универа, и теперь наши одноклассники думают, что я буду учиться вместе с тобой.

– Вот чёрт, – застывает Лёха.

– Ага. А ещё я подтвердил, что это правда.

Она открывает рот, но я её прерываю:

– Молчи, ладно? Просто ничего не говори.

– И что мне теперь делать? Поддерживать это враньё? – спрашивает подруга.

– Как будто ты часто общаешься с кем-то из них.

– А если спросят?

– Ну прикрой меня. Неужели я должен объяснять тебе такие вещи?

– Ладно, – наконец говорит Лёха. – Мне до них вообще никакого дела нет, я сделаю так, как ты хочешь.

– Спасибо, – ворчу я себе под нос.

Потом мы обсуждаем, что мне делать дальше, и бардак в голове постепенно раскладывается по полочкам, хоть и становится понятно, что у меня куча проблем, которые надо как-то решать.

Первое – это, конечно, деньги. Кое-какая наличка у меня есть, но надолго этого не хватит, а значит, тратить её по пустякам категорически нельзя. Из ценных вещей, которые можно было бы продать, у меня с собой только телефон. Он, конечно, дорогой, но сильно попользованный. Много за него не выручишь, а ещё и взамен придётся что-то купить, так что толку никакого.

Ещё есть вариант с кредиткой, но его я пока рассматривать не хочу. Не знаю, дадут ли мне её вообще, а если дадут, то не закопаю ли я этим себя ещё больше. Наверное, чего-то подобного от меня и ожидает отец.

Очевидно, мне надо срочно искать работу и лучше начать прямо сегодня по возвращении в общагу.

Второе – это дом. У меня есть несколько дней до приезда Лёхиной соседки, а вот где я буду жить дальше – большой вопрос.

Остальные проблемы на этом фоне выглядят не такими серьёзными, но и с ними тоже придётся что-то делать. Например, то, что я не взял с собой практически никаких вещей, когда улетал из Архангельска.

– Ты забываешь кое о чём важном, – серьёзно говорит Лёха, когда мы добираемся до магазина. – Мы остаёмся вместе.

Мои губы растягиваются в улыбке.

– Да, – говорю я. Смотрю на подругу, на своего самого близкого человека, которой доверяю больше всех на свете, которая поддержит меня, что бы ни случилось, и повторяю: – Да.