— И мне, — вновь секунда тишины и легкая усмешка. — Особенно эта его часть.

Я заглянула в его глаза, и хватило мгновения, чтобы понять, — не врет. Ланнерт мог бесконечно долго издеваться над Леттиэль, делать вид, что увлечен занятием, но при этом радужки его глаз останутся небесно-синими. Сейчас же я смотрела в практически черные омуты, изо всех оставшихся сил цепляясь за реальность.

Наверное, если бы я попыталась провалиться в прошлое, то не смогла бы. Способность словно куда-то пропала, не давая возможности выбраться из настоящего момента.

Ладонь Ланнерта, едва касаясь, скользнула по моим волосам, остановившись на шее, и единственное, что я смогла из себя выдавить, было жалкое:

— Что ты делаешь?

А в ответ его улыбающееся:

— А что я делаю?

И действительно, что он делал? Пропускал кончики пальцев сквозь пряди моих распущенных волос.

— Я не так представляла себе первый поцелуй! — ляпнула первое, что пришло на ум, и уже в следующую секунду чуть не зажмурилась от стыда.

Ланнерт, правда, не проникся трогательностью момента, улыбнулся и поинтересовался, вскинув бровь:

— Ты представляла себе первый поцелуй?

— Явно не так! — категорично заявила, лишая возможности для дальнейших шуток на этот счет.

— Ладно… — говорит тихо и спокойно, но не отводит взгляда от моего лица, переводя его от глаз к губам, дальше к шее, и вновь смотрит в глаза.

— И ты едва не придушил меня моим же зонтом! — ищу хоть какие-то возможности зацепиться за реальность, но все равно тону.

В глазах, в словах, в жестах. В человеке, которого, как я ни пыталась возненавидеть, все равно не смогла.

— Было такое, — а он не перестает улыбаться.

— Игнорировал меня! Делал вид, что я пустое место… — напоминаю, стараясь выглядеть авторитетно, но, кажется, это совсем не действует.

— Ты не оставляешь мне выбора… — зачем-то говорит он, и я замираю, лишь медленно шепчу:

— Что?

Он не отвечает. Вместо ответа целует. Нежно касается моих губ.

Наверное, того мгновения, когда он отстранился, хватило бы, чтобы я смогла отпрянуть, ударить, сбежать… Да мало ли еще, какие могли быть варианты.

Но я не выбрала ни один из них. Продолжала стоять, физически ощущая, насколько сильно распахнуты мои глаза.

И тогда он вновь коснулся губ, и одного касания хватило, чтобы я окончательно забыла о посторонних мыслях, о сопротивлении.

Обвила руками его шею, зарываясь пальцами в волосах, теперь уже абсолютно понимая, почему он находил это занятие таким увлекательным.

Это так просто — обнимать его, жаться всем телом, жадно хватать воздух, а потом вновь и вновь искать губы.

— И завтра с утра ты сделаешь вид, что ничего не произошло? — его сбивчивый шепот и моя улыбка.

— Обязательно… — абсолютно уверенно, но все так же целуя.

— Я так и думал… — усмехается.

— У меня был хороший учитель! — пытаюсь сказать обиженно, но в то же мгновение смеюсь.

— Ты опять за свое?

И опять его губы и надежда на то, что завтра я все же смогу мыслить здраво. И, наверное, на то, что идеальная память не предаст.

Звон колокола на северной башне все же заставляет нас оторваться друг от друга.

— Пора… — проговорила, не узнавая собственного голоса, посмотрев Ланнерту в глаза, радужки которых были иссиня-черными.

— Пора… — согласился он, но вместо того чтобы отступить, притянул к себе вплотную, до последнего не разрывая зрительный контакт.

А потом еще раз поцеловал. Настолько мучительно медленно, но оттого так невыносимо сладко, что захотелось застонать. Не знаю, каким чудом удалось сдержаться и разжать руки, еще секунду назад обвивавшие его шею.