— Что случилось?

— Небольшие накладки с даром, — неуверенно пожала плечами она.

— А мы чуть-чуть с расследованием продвинулись. — Я вздохнула и виновато улыбнулась. — Ты прости, мы не знали, что ты здесь. Я пришла-то по делу.

— Будешь по карточкам шариться? — усмехнулась Майя. — Вынюхивать?

— Ну да, а что остается? — Я была поражена таким негативом.

— А спросить никак? Вдруг тебе ответят? — уже с явной злостью спросила девчонка.

— Не повышай на меня голос! — резко произнесла я. — Ты эту Эльзу Брийс искать будешь? Давай, мумия забинтованная, вставай, вали, ищи ее!

— Эльза Брийс? — как-то потеряно переспросила Майя.

— Ты ее знаешь? — я глубоко вдохнула, напомнила себе, как сама валялась в больнице, и как скакало у меня настроение. — Прости. Я не должна была реагировать на твой срыв.

— Я тоже неправа. Про Брийс я слышала что-то, но, хоть убей, сейчас не вспомню, голова совсем не соображает.

— Ты выздоравливай, вспоминательница. Успокоительного попей, а то как узнаешь, что нас с Лием до литературы допустили, так и отравишь.

— Нет! — поспешно воскликнула девчонка. — Мне не надо никакой литературы.

— Ты издеваешься над моим воображением. — Я присела на край ее кровати. — И даешь намеки, из-за которых я начну плохо думать об Охотнике.

Я провела пальцем вдоль бинтов на Майиных руках:

— Я знаю, какие остаются следы, если скрутить руки за спиной. Особенно если связать их от локтя до запястья. И как ошейник натирает шею — тоже знаю. Не заставляй меня делиться подозрениями с ребятами, ладно?

— Все не так, как ты думаешь.

— Жертвы домашнего насилия всегда выгораживают своих мужей и любовников. Этот порочный круг почти не разорвать. Думай. И выздоравливай, скажу Карисе, чтобы принесла тебе фрукты.

Майя ничего не ответила, только сверлила меня упрямым взглядом. Гордячка.

Кивнув ей, я тихо проскользнула в комнату, где была картотека больничного крыла. По счастью, она содержалась в полном порядке, в том числе архивное отделение: все строго по годам и по алфавиту. Так что карточку Эльзы Брийс я нашла быстро.

Вот только она оказалась с подвохом — все страницы были чистыми. Ладно, придется выносить. Вдруг записи сделали невидимыми? А у нас есть девяностолетний юноша-эльф, гениальный алхимик, да и Вьюга должен хоть что-то мыслить в тайнописи.

— Ну вы там закончили, конспираторы? — спросила я, заглядывая в кабинет целительницы. — Мне уже можно посочувствовать Дару?

Целительница Иртэ погрозила мне пальцем.

— Если наболталась, иди. Хотя могла бы и посидеть с девочкой.

— У нас возникли разногласия по поводу того, как стоит относиться к… гм, ситуации.

— Да, у нас тоже они возникли, — кивнула гномка. — Доброго дня, Рысь.

Попрощавшись с целительницей, я вышла в коридор, поджидать друзей. Запрятанная под полу ученической курточки папка словно жглась. Пришла запоздалая мысль: нет ли на ней какого-то заклинания от воровства?

В больничном крыле что-то оглушительно бумкнуло, раздались крики, ругань, зазвенела сирена. Я плотнее прижала к себе медкарту — неужели и правда сигнализация?

— Фон Сгольц! К ректору, — в коридор высунулся белый от ярости Зур. Он-то что там делал, красоту свою ненаглядную обхаживал?

— Мы проводим. — Вьюга обошел тренера и подал мне руку.

— Что случилось?

— Кто-то подмешал огненное зелье в крем для бороды целительницы, — тихо произнес эльф. — Я его по запаху узнал. Решили, что это ты сделала.

— Подмешала?!

— Да нет же, им-то откуда так сразу узнать, что это было? Ты ей что-то в бороде поправила, не прошло часа, как полыхнуло, что еще нужно? Конечно, ты первая подозреваемая. — Вьюга покачал головой. — Вот понадобилось тебе руки распускать.