Митя тряхнул головой, отгоняя неуместные мысли. К нему справедливым не были, и он не собирается! Достаточно, что с отцом все же придется переговорить: два трупа, мара в имении, запутка на следах загадочных паро-телег… Не вовсе ж отец рассудок потерял, чтоб оставить единственного сына и наследника среди таких опасностей. Сегодня же — на станцию и в Петербург!

— Славься, славься, Переплутыч-герой… — тихонько напевая из оперы, Митя погнал паро-коня обратно по колее.

Накатанный след паро-телег доходил до самой рощи… и обрывался. Митя снова остановился, недоуменно озираясь по сторонам. Колея не заворачивала ни вправо, ни влево, а исчезала, будто здесь паро-телеги просто расправляли крылья и… фррр! — взмывали в воздух. Пару мгновений Митя серьезно обдумывал такую возможность — куда-то же они должны были деться? Не в рощу же? Уже злясь, он снова полез из седла. Надо все ж в рощу заглянуть, а то отец начнет с обычной въедливостью выспрашивать: что за колея, да где, вместо того, чтоб пойти да посмотреть!

Под зелено-золотым пологом пронизанных солнцем листьев царила влажная духота. Бесшумно ступая по пружинящему ковру слежавшихся листьев, Митя скользнул меж застывших в сонном жарком мареве стволов. За пологом ветвей сонными рыбинами в аквариуме плавали тени и слышались голоса:

— Покажите, как они лежали, когда вы их обнаружили? — негромко прозвучал голос отца, а в просвете меж листьями, похожем на глазок «волшебного фонаря», торжественно и важно проплыл курносый и вислоусый профиль урядника. Митя усмехнулся и протянул руку, собираясь отодвинуть ветки…

Сзади точно дубиной по голове ударило смрадом. Не оглядываясь, Митя шарахнулся в сторону.

Тяжелое тело пролетело мимо и рухнуло наземь, мгновенно исчезнув в толстом слое листьев. Точно впиталось в них. Шороха за спиной Митя не услышал, но запах мертвечины заставил его обернуться, выхватывая закрепленный в перевязи на запястье нож.

Палая листва вскипела и из нее бесшумным прыжком взвилась скособоченная фигура в темных вонючих лохмотьях. На сей раз Митя не успел — тварь мгновенно оказалась рядом. Удар! Митю точно конь лягнул в грудь — воздух вышибло мгновенно и сразу. Тварь сомкнула почерневшие, разбухшие пальцы у него на шее.

В пустых глазницах копошились черви. Жирные кольчатые тела омерзительно извивались, и черные их «головки» тянулись к Мите. Желтый череп, проглядывающий сквозь полусгнившую кожу, склонился над юношей, будто тварь вглядывалась ему в лицо… Острозубая пасть распахнулась, обдав его смрадом…

Митя ударил — коротко, без замаха, метя посеребренным ножом под торчащие из-под лохмотьев реберные дуги.

Его швырнуло на колени, и тварь взвилась вверх, мгновенно исчезнув в кронах деревьев.

«Умрун. Нежить четвертого порядка, отсутствие проявлений прижизненного разума восполняются силой и скоростью», — промелькнуло в голове. Он прямо как отец — будто классификация сейчас поможет!

Отец! Митя попытался закричать, но из передавленного горла вырвался только слабый хрип. Он рванулся вперед, туда, где за тончайшей ажурной завесой листьев был отец, люди, оружие…

Умрун рухнул сверху, всей тяжестью вдавив Митю в землю. Палая листва облепила лицо, лезла в рот, Митя забился, извиваясь под навалившимся на него мертвяком…

— На станции телеграф есть? — за лиственной завесой негромко и спокойно говорил отец. — Надо отбить запрос в Управление Екатерининской железной дороги…

Крик застрял в горле — когти умруна впились Мите в лоб, и мертвяк принялся отгибать ему голову назад, точно злой мальчишка, уродующий сестрину куклу. Боль! Чудовищная, мутящая разум! Алые колеса полыхнули перед глазами, но Митя уже высвободил руку, слепо, безнадежно ударил ножом…