«Понятливый», — с довольным злорадством подумал Митя.

Старшие этот быстрый обмен взглядами не заметили.

— Какой переполох мы учинили! Душевно прошу прощения за беспокойство! — Путеец поклонился. — Мне крайне неловко, вы давно в дороге, устали, а тут мы…

Митя только сжал губы: истинный дворянин даже вдали от цивилизации должен выглядеть как после визита цирюльника. А он так и выглядел, ровно до сего момента! Пока не явились эти… тактичные господа.

— Так уж видно, что давно? — весело вопросил отец, ничуть не обиженный наглым замечанием. — Что ж мы стоим, господа?

— Ну что вы! Просто я-то на железной дороге, почитай, с детства, глаз наметан. — Путеец уселся рядом с отцом. — Позвольте отрекомендоваться: Смирнов Александр Васильевич, титулярный советник, инженер Курско-Харьковской чугунки, следую со своего участка строительства в Екатеринослав, в канцелярию губернатора, с весьма важным докладом. Ну и с сыном вот, Гришей…

— Меркулов Аркадий Валерьянович, в отпуску… пока что, — наклонил голову отец. — Еду с сыном смотреть новое имение.

«Говорить, что имение государь подарил, батюшка не станет», — желчно подумал Митя. Чина отец не назвал, что будет в этой их губернии вторым человеком после губернатора — не сообщил, а Мите из-за его либерализма общайся невесть с кем! Почему плебеи полагают, что наличие билета дает им право вот так бесцеремонно навязывать свое общество? Митя брезгливо покосился на плюхнувшегося на диван путейского сынка и подтянул к себе плед.

— Не пожалеете, что купили! — горячо вскричал путеец. — Черноземы богатейшие, и вся Екатеринославская губерния преизрядная… или вот-вот будет таковой. Как Екатерининскую чугунку достроят. Не только зерно вывозить, промышленность здешняя тоже вперед рванет: тут и железо, и уголь. Истинная Новая Америка! В губернии-то у нас не то что на Урале — иностранцам тоже дозволено землю приобретать: хоть под имения, хоть под заводы. Полный город бельгийских представителей, и французы, и немцы есть, даже… — он заговорщицки понизил голос, — из Туманного Альвиона кое-кто имеется.

Митя вздохнул: глупо надеяться, что среди иностранных подданных случатся благородные, светские люди. Наверняка сплошь мужланы, думающие только о железе, угле или вон… железных дорогах.

— Железные дороги, это я вам скажу, сударь, и есть истинный движитель прогресса! — продолжал разливаться соловьем путеец. — Еще лет десять назад проехали б вы так через всю империю? Мало того, что самих дорог было раз-два и обчелся, так ведь у каждой еще и свой хозяин имелся. Это сейчас поезд с рельс на рельсы перевели, и пассажир следует себе дальше, иногда даже и не заметив перемены. А тогда не-ет! Закончилась дорога одного хозяина, выгружайся, да со всеми сундуками на другую тащись: близко ли, далеко — неважно! Вагоны: лавки вдоль бортов поставили, парусину сверху натянули — извольте видеть, вагон! Не то, что сейчас: и диван, и вот… — он слегка сконфузился, — место отхожее.

— Вы много знаете о железных дорогах. — улыбнулся отец.

— Так ведь все предки мои на чугунке трудились.

«Ne serait-ce pas charmant?» — как говаривает князь Волкон… Митя вспомнил о последней встрече со своим кумиром в Яхт-клубе и мучительно сморщился. И все равно, это не отменяет правоты князя! Вот именно что — прелестно! Царская семья – потомки Даждьбога-Солнца, в крови Даждьбожичей — наследственное право на власть, у Кровных Князей у кого в предках Велес-Змей, у кого — Стрибог-Ветер или Макошь-Хозяйка… У дворянства предки — бывшие служилые люди князей или на худой конец кровного боярства. И у господина путейца тоже, стало быть, предки. И в крови у них не иначе как пар. А вместо позвоночника — рельс.