Бог мой, а можно ее придушить? Я впиваюсь в скатерть руками, чтобы не приступить к «делу».

И вот хотела бы я сказать, что девчонку Лёва выбрал себе «не очень» — обычно так я успокаиваю растревоженное сердечко. Но в нынешней ситуации не выходит. Красивая она у него, точеная такая, женственная и с формами. Яркая очень, есть в ней даже что-то восточное и будто бы запретное. Правда, судя по тому, как дамочка обжимается со Львом прямо напротив меня, вряд ли она что-то ему запрещает.

Нечестно. Мне с ней не тягаться.

Я совсем отчаиваюсь. И конечно жалею, что связалась с Кириллом. Почему я вдруг решила, что на него можно положиться? Гад ушастый. Да-да, у Скоморохина торчат уши, просто за пышной укладкой не видно.

Я медленно перебираю в голове нелестные эпитеты к его имени, и это меня немного успокаивает. Как вдруг слышу звонок в дверь.

Тук-тук, тук-тук. Сердце стучит в висках. Немедля я подрываюсь и бегу в коридор. Заплетаюсь по пути в ногах и – естественно, куда без этого – бьюсь большим пальцем о порожек. Допрыгиваю еще метров пять, а когда распахиваю дверь, замираю в той же позе.

Нет, ну Скоморохин целиком и полностью оправдывает фамилию. В самом же деле шут гороховый! И зачем так вырядился?

Я отпускаю пульсирующую ступню. Стою перед ним в серых спортивных штанах и белой майке, в то время как он шагает через порог в черной выглаженной рубашке по фигуре и такого же цвета штанах. Гладко выбритый и пышущий парфюмом. И даже вечно растрепанная прическа аккуратно зализана гелем назад. Не бесил бы меня, назвала бы его стильным.

В руках Кир держит бутылку вина и букет эффектных темно-красных роз. Я даже слегка теряюсь и не сразу осознаю, что смотрю на него с открытым ртом.

– Не обольщайся, это твоей матери, – говорит он.

Волшебный флер тут же рассеивается, и я снова вижу противную бородавчатую лягушку вместо прекрасного принца, которым Скоморохин мне случайным образом показался. И привидится же.

Я показываю ему язык и пару секунд размышляю над тем, стоит ли пускать его. Но тот, не дожидаясь разрешения, оттесняет меня в сторону и уверенно заходит внутрь. Из гостиной в это время как раз появляется мама. Одухотворенная тремя бокалами сухого, она подплывает к Кириллу, осматривает его и довольно кивает.

– Это вам.

Скоморохин вручает ей цветы, а бутылку очень правильно оставляет при себе. Странно, что папы нет, это он обычно в нашей семье гостей встречает.

Все сегодня не слава богу. Я тяжело выдыхаю и показываю павлину, который хвост распушил, следовать за мной.

Первое, что я замечаю, когда мы заходим в зал, – бурный диалог отца с Лёвой. Эти двое будто намеренно игнорируют нас. Даже не отвлекаются, а я специально помахала и откашлялась довольно громко. Дамочка от телефона оторвалась, а эти двое друг от друга не могут?

Только когда мама опускает пышный букет в вазе на середину стола, на нас обращают внимание. Случается быстрая перестрелка взглядами, и это напоминает мне фильмы про ковбоев и Дикий Запад.

– Эт-то… – я очень не к месту начинаю заикаться.

– Кирилл, – сам представляется тот.

Он протягивает и пожимает руку папе и Лёве. Я знакомлю его со всеми по очереди. Пустая формальность – все и так друг друга знают давно.

– Я Кирюшу с малых лет помню, – неожиданно выдает мама.

Мне не по себе от ее ласкового тона. Я поворачиваюсь к подружке Мочалина и делаю вид, что забыла ее имя.

– И…

– Диана, – она улыбается так широко, что, кажется, челюсть сейчас свернет, – но можно просто Ди.

Ох ты какая! Что вообще происходит? Скоморохин околдовал всех? Это же все еще он – гадкий, хитрый, самовлюбленный… Я могу вечно перечислять, его пороки не имеют конца и края.