Но месяц или около того назад он появился в Калькассете, штат Мэн. Предполагают, что он выбрал этот город, поскольку это родной город его давнего друга Эндрю Бака и место, где у жителей, вероятно, даже нет мобильных телефонов или высокоскоростного Интернета, не говоря уже о возможности проводить время в Твиттере.

«Нью-Йоркские придурки!»

Однако вскоре после того, как Тенни добрался туда, он переехал к молодой вдове по имени Эвелет Дрейк. Муж Дрейк, любимый многими местный врач, которого пациенты называли «Док», погиб в автокатастрофе меньше года назад.

Эвви вдруг поняла, как ужасно мелочно то, что в этой непристойной куче словесного дерьма есть слово «любимый». А разве пациенты любого другого города не называют между собой врача «Док»?

Дрейк открыла дверь своего дома (больше похожего на уютный отель, какими их показывают в фильмах), но на вопрос о Дине она утверждала, что Тенни не было в доме.

Признавшись, что они живут вместе, она отказалась отвечать на вопросы о том, пил ли он, и настаивала, что ничего не знает о каких-либо психических проблемах, которые у него вполне могут быть.

Но как же получилось так, что рядовая вдова из Мэна оказалась живущей с парнем, который еще два года назад состоял в «New York Yankees»? Неужели их встреча произошла в одно время с аварией, которая унесла Дока?

Какими бы ни были ответы на эти вопросы, когда ее спросили, была ли она связана с Тенни до смерти ее мужа, бывшая миссис Дрейк резко прервала интервью и перешла к угрозам насилия.

«Но я не угрожала насилием, – пробормотала Эвви. – Во всяком случае, почти не угрожала насилием». Репортеру следовало отдать должное. Бойд сделала все, чтобы раздуть из мухи слона. И хотя сама история была невинной, как дитя, теперь она такой не выглядела. Не было сомнения, что все, кого она знала и кто знает ее, прочтут этот блог. Прочтут родители Тима, ее отец и все те, кто и так уже считал ее плохой женой. И, конечно же, прочтет Дин. Почему она не закрыла дверь сразу?!

Эвви смотрела телевизор на диване, когда услышала, как поворачивается ключ в двери. Дин подошел к двери гостиной и постоял там с минуту. Наконец он поднял телефон и произнес:

– Уже видел.

Она закрыла лицо руками.

– Мне так жаль, – сказала она себе в пальцы. – Мне очень жаль.

Он подошел и сел рядом с ней на диван:

– Что? За что ты извиняешься?

Эвви убрала руки и посмотрела на него:

– Из того, что я сказала, получается, что мы спим вместе. Я уверена, что это не совсем то, что нужно твоему имиджу прямо сейчас.

– Не знаю насчет твоего имиджа, – покачал головой он, – но думаю, что это очень хорошо отражается на мне и моем имидже. Кроме того, мой любимый спортивный сайт недавно проголосовал за меня в интересной номинации. Какого спортсмена мы первым бросим в действующий вулкан? Поэтому мне не кажется, что мой публичный имидж действительно может пострадать.

– Оказалось, что я даже угрожала репортеру, хотя совершенно не уверена в этом. Но, думаю, твоим знакомым это не понравится.

Дин слегка прищурился:

– Моим знакомым?

– Разве ты не… Я не знаю. Адвокаты, агенты, пиарщики… – удивилась Эвви и помахала рукой у лица. – Люди с маленькими наушниками в ухе, которые бегают вокруг шишки, лая в рацию о том, будет ли лимузин вовремя и все ли на месте?

– Это звучит… как метрдотель. Или свадебный распорядитель, – заметил Дин. – У меня нет свадебного распорядителя.

– Ты знаешь, о чем я говорю!

– Раньше вокруг меня было много людей. – кивнул в ответ Дин. – Но теперь их гораздо меньше и я разговариваю с ними не так много. И когда я это делаю, то не обращаю внимания на их высказывания. А тебе я собирался сказать и скажу, что мне очень жаль, что репортер пришел к твоей двери и начал приставать к тебе с расспросами о твоей жизни и о твоем муже. Я сомневаюсь, что это было очень весело для тебя.