Вероятно, еврейские ростовщики сыграли важную роль в создании современной мировой экономики. Но, будучи зависимыми от сынов Израилевых, очень немногие христиане испытывали к ним благодарность за эту помощь. Часто господствующей эмоцией было негодование, даже ненависть.
А когда это негодование смешивалось с антииудейскими религиозными чувствами, уже пустившими глубокие корни в христианстве из-за исторического противостояния между двумя религиями и из-за обвинений в богоубийстве и неверности, происходили исторические эпизоды, потрясающие деспотизмом, жестокостью и злобой. Так, в 1349 году, когда население Европы косила черная смерть, как называли чуму, многие христиане называли виновниками эпидемии уже привычных козлов отпущения – евреев. Как записал один из летописцев того периода, Якоб фон Кенигсхофен из Страсбурга, антисемиты без труда использовали стереотипный образ евреев как финансовых эксплуататоров, чтобы обратить кризис в возможность для насилия и достижения собственных целей.
В субботу – то был день святого Валентина – евреев сожгли на деревянном помосте на их кладбище. Их собралось около двух тысяч человек. Пощадили только тех, кто согласился покреститься. Многих маленьких детей вытащили из огня и окрестили против воли их отцов и матерей. Были списаны все долги перед евреями, которые обязаны были отдать все долговые расписки. Совет изъял наличные деньги, что были у евреев, и разделил их пропорционально среди рабочих. На самом деле именно из-за этих денег и убили евреев. Будь они бедны и не будь феодальные лорды должны им, их не сожгли бы.{10}
Пожалуй, самое примечательное в этом рассказе – правда, сказанная в двух последних предложениях. В них признается, какую роль играли собственные экономические интересы в подобных эпизодах антисемитского насилия. Христианам было удобно обвинять евреев во всех бедах мира, поскольку это давало оправдание для грабежа несчастных.
Согласно одной научной гипотезе, даже печально известные репрессии со стороны испанской инквизиции в значительной степени были вызваны этими экономическими собственными интересами. Историк Бенцион Нетаниягу выполнил, пожалуй, самое глубокое исследование инквизиции.{11} Он обнаружил, что во время Второй инквизиции главной целью испанских властей были вовсе не марраны – «тайные евреи», которые создавали видимость приверженности христианству, хотя втайне продолжали исповедовать иудаизм. На самом деле инквизиторы охотились на конверсо – евреев, добросовестно исповедовавших христианство и неповинных ни в обмане, ни в ереси. Но их виной было растущее социальное, политическое и особенно экономическое влияние, что вызывало чрезвычайное возмущение среди испанцев всех классов. Это возмущение подпитывало враждебность и насилие, которые и привели к казни около двух тысяч человек в 1480–1530 годах. Ересь, возможно, использовалась как благовидный предлог для преследований, но реальными мотивами были враждебное отношение к евреям и желание заполучить их деньги.
Под давлением по своей сути несправедливых экономических договоренностей, навязанных властями большинства европейских стран, психологические и социальные отношения между христианами и евреями испортились. В этой нездоровой атмосфере, насыщенной возмущением, обвинениями и враждебностью, укоренился и по сей день процветает стереотип об алчных евреях, наживающихся на нееврейском обществе. А классическим воплощением этого стереотипа является, бесспорно, Шейлок из пьесы Уильяма Шекспира «Венецианский купец», написанной в 1596–1598 годах, переходных между эпохой Возрождения и современным миром. Этот персонаж отражает изменение отношения к ростовщичеству, торговле и финансам, все еще вызывающим в некоторых людях смешанные чувства зависти, восхищения, антипатии и уважения к успешному деловому человеку.