Ариана мимолетно улыбнулась и кивнула. Сразу видно, что женщина она мягкая. Хотя, может, просто хочет такой казаться. В жизни полно актеров.

– Все хорошо. Просто в последние годы мне нездоровится, – все же ответила словами она, но снова поморщилась, хватаясь рукой за горло. – Вы не против, если я приму лекарство?

Сразу после этих слов, даже не дожидаясь моего ответа, она достала из крохотной сумочки, которая болталась у нее на руке, пузырек и, откупорив, немного из него глотнула.

– Вам лучше? – спросила я, хмурясь. Улучшений не видно было, наоборот, мне кажется, Ариана еще больше посерела. Да и пахло из того пузырька как-то слишком уж забористо даже для лекарства.

– Да, спасибо, – Ариана снова улыбнулась, хотя вышло это очень натянуто. – Думаю, вы догадались, что я не случайно здесь. Я бы хотела поговорить с вами о моих детях.

Ну, а я что говорила? Поговорить? Хорошо, вдруг что-нибудь интересное еще на свет выползет.

– Конечно, – я улыбнулась. И почему они все хотят со мной поговорить? Интересно, в императорской семье много еще тетей, дядей, двоюродных братьев? Мне скоро из комнаты станет опасно выходить.

Ариана натянуто улыбнулась, пытаясь сделать как можно более дружелюбное лицо.

– Понимаете, Оливия не моя дочь, но за эти годы я полюбила девочку как свою. Скажите, то, что рассказал мне мой муж – правда? – Ариана чуть наклонилась вперед и положила ладонь мне на руку, заглядывая прямо в глаза.

– Я не знаю, что именно рассказал вам ваш муж, – ответила, чувствуя себя очень неловко под таким вопрошающим взглядом.

Ариана вздохнула тяжело и выпрямилась, убирая руку. Она как-то отстраненно огляделась по сторонам, замирая. Минуты текли, а жена императора так и сидела неподвижно, словно и вовсе забыв о том, что я тоже была здесь. Не стала тревожить ее, хотя и немного неприятно было вот так сидеть в молчании. Я бы лучше почитала.

– Вы знаете, – начала она, даже не поворачиваясь ко мне. Нет, в этой семье все со странностями. – Женой императора не стать до тех пор, пока не родишь ему ребенка со зверем. Когда я была молода, мы с матерью Оливии были подругами. И в тоже время мы обе были любовницами императора. Она забеременела первой. Император, стоило ему узнать, перестал принимать меня. Я видела, что эти двое любят друг друга. Или мне просто чудилось в тот момент, так как сама я тоже была влюблена в Теодора и ревность застилала мне глаза. Когда подруга призналась мне в том, что забеременела, я радовалась у нее на глазах, а потом, в темноте комнаты, проклинала, глотая слезы. И когда родилась Оливия без зверя внутри, я ликовала, – Ариана замолчала. Она смотрела каким-то пустым и почти мертвым взглядом на ровные корешки книг и ощущалась неживой. Или же тусклой восковой фигурой, слепленной по подобию человека. – А уж когда Теодор обратил свой взор на меня, я и вовсе была на небе от счастья. Я забыла и про подругу, и про ее ребенка, полностью отдавшись счастью. Я долго не могла забеременеть, и мне даже пришлось делить любимого с другой женщиной, но удача снова была на моей стороне – родился Ренард. И тогда Теодор женился на мне. Ты не представляешь, каким было мое счастье, когда я поняла, что настал конец всем этим бесконечным любовницам. Я стала женой императора, родив ему желанного наследника. О чем я еще могла мечтать?

Я молчала, не совсем понимая, почему каждый стремится рассказать мне о своей судьбе. Пусть было и интересно, но мне хотелось понять мотивы, побудившие Ариану начать этот разговор.

– Это из-за закона о невозможности расторжения брака? – спросила, тем самым поторопив Ариану – уж больно надолго она замолчала.