– Рику, все хорошо.

– Хорошо? – он облегченно выдохнул. – Так пойдем?

Я улыбнулась и покачала головой:

– Нет.

– А что я скажу другу?

Это был такой по-детски наивный вопрос, что мне на мгновение стало совестно.

– Это не мои проблемы. Выкрутишься. Ты должен был сначала спросить меня.

Помощь пришла неожиданно:

– Она права, дорогой. Это наша вина. Ева, я останусь с тобой, – Бьянка предлагала искренне, но я-то знала, как тщательно она готовилась к этому вечеру.

– Неа. Не останешься. Там будет неизвестная Анна, которая с ума сойдет без женской поддержки с нашими детьми и мужчинами, опять же, Мариза будет под твоим присмотром. Не беспокойтесь обо мне. Я прогуляюсь, посижу в кафе, зайду на ночной сеанс на фильм попроще – у меня же есть пропуск, Рику, помнишь? Вы оставите Маризу у себя, чтобы я не волновалась, что она там одна в номере?

– Хорошо. – неохотно согласился Рику и я, расцеловав их обоих, подтолкнула к выходу.

– Идите. Вам уже давно пора.

Когда наступают первые погожие дни, когда земля пробуждается, начинает вновь зеленеть, когда душистый, тёплый воздух ласкает нам кожу, вливаясь в грудь и словно проникая до самого сердца, в нас просыпается смутная жажда бесконечного счастья, желание бегать, идти куда глаза глядят, искать приключений, упиваться весной.[34]

За ними закрылась дверь, а я – невероятно, что именно это было первой эмоцией – почувствовала облегчение. Не надо идти на фильм, который не хочется смотреть, не надо ни с кем знакомиться, бояться сказать что-то не то или выглядеть нелепо, глупо, неуместно, делать вид, что весело на шумном и наверняка пьяном приеме… Когда я успела так разлюбить людей?

«Можно подумать, ты когда-нибудь любила их»

Внутренний голос, почти две недели так прекрасно молчавший, проснулся в самое неподходящее время и я, отвыкнув с ним спорить, вяло запротестовала:

«Раньше я любила людей»

«И где они все теперь?»

Шутка была очень черной, но почему-то насмешила. Хмыкнув себе под нос, я перебрала варианты на вечер. Остаться дома, пойти гулять, сойти с ума или одуматься и догнать своих. Большая часть меня пассивно настаивала снять дурацкое платье и заказать ужин в номер. Буйный угол мозга требовал хлеба, зрелищ и приключений на задницу. На «Месть ситхов» никто не хотел. Развернувшись к своему отражению, я всмотрелась в красивую женщину, которую заметила впервые лишь вчера. Она никуда не делась и казалась еще прекрасней. Испытующе глядя колдовскими зелеными глазами, она бросала вызов и ждала ответа. Волной прокатилось по телу и осталось в кончиках пальцев новое и странное ощущение – ощущение власти красоты. Мир вдруг раскрыл двери и лег у моих ног, ожидая. Смелей. Кивнув незнакомке – спасибо, – я шагнула за порог в вечер, в жизнь.

В воздухе была разлита мечта. Море, сосны, засахаренные фиалки и шампанское – что со мной творится сегодня? Хриплый голос на испанском уговаривал «оставить себе поэзию и радость»[35] Чувственная мелодия захватывала, я едва-едва покачивала бедрами в такт, подпевая про себя, подмечая, как заглядываются на меня мужчины. Или так было и раньше, просто я стала замечать?

Я долго гуляла, приветливо отвечая на улыбки прохожих, но ни на ком не задерживая взгляд настолько, чтобы дать повод подойти и завязать знакомство. Нет, этот вечер только для меня. По узким улочкам Старого года поднялась на вершину холма Сюке полюбоваться с панорамной площадки на раскинувшийся у берега город и остров Сен-Оноре. Говорят, именно у монахов Леринского аббатства томился в темнице человек в железной маске