– К чему это вы? – впервые позволил вылиться неприязни Валентин Сергеевич.

– К чему? Бублик говорит, а я думаю, и Андрей Леонидович в курсе – что вы постоянно с собой носите всякие… интимные штучки на случай «скорострельного полового контакта», как теперь выражаются… Всякие мелочи, которые в мужском коллективе продемонстрировать можно, но при женщинах… Конфуз для офицера!

– Точно! – подтвердил Цадкин. – Мы еще на эту тему…

– Вот. А вчера – не взял. С учетом, я думаю, предстоящего «шмона». Вытянуть конверт и сунуть Марье в сумочку бумаги – дело техники…

– А вытягивать и не надо было, – вставил Цадкин задумчиво. – Лида его и не клала в сумочку, она его сразу же мне сунула, когда вернулась, а я передал Сергеичу… Она в курсе была, что мы «дырку» ищем.

– И когда же?..

– В обед. Мы втроем сидели, обсуждали всю эту ерунду. Сергеич и предложил.

– Значит, с самого начала подозревали – или секретарша, или Бублик?

– Да. Сергеич говорил, что у него в отношении Марьи есть подозрения…

– Страховался…

– Ладно. Хватит! – Валентин Сергеевич встал и шагнул к напрягшемуся президенту. – Вот это все – лирика. Слова! – он ткнул пальцем в сторону Виноградова. Затем показал на лежащие на столе бумаги: – А вот это – не слова. Это вещдоки – ясно?

– Вещественные доказательства, – покладисто кивнул Цадкин и на всякий случай придвинул их к себе. – Очень хорошие.

– Вот именно… Я не хотел говорить, но раз уж так вышло… Действительно, часть распечаток мной не уничтожалась – да, именно те, что вчера были найдены. Для чего? Были мысли… Хотел подложить их к себе в стол – не на виду, а так, чтобы только уж очень любопытный нашел… И гадостью полить – капитан, наверное, знает…

– Химловушка?

– Точно так. Кто бы их взял – потом неделю руки от дерьма оттирал бы!

– Ловко!

– Было бы ловко… Сейфа нет, хранить негде – я тебе, Леонидыч, еще когда говорил? Препарат мне должны были только сегодня привезти, вот и пришлось в среднем ящике, под каталогами прятать… Вчера с утра сунулся – нет! Уходил – были, а утром – тю-тю! Скажу честно, просто постеснялся признаться, решил шанс использовать – и, как видишь, не зря. Почти наверняка было – я твою секретаршу давно подозревал, слава богу, что не ошибся!

– А твой… «джентльменский набор»? – соотнося рассказ бывшего милиционера с какими-то своими собственными наблюдениями, поинтересовался Андрей Леонидович.

– Шеф… Тут дело такое… А, ладно! Бублик у меня его забрал, просто выпросил.

– Да? Когда?

– Вчера с утра. Перед тем как в банк ехать. За валютой. – Валентин Сергеевич повернулся к Виноградову и, опережая возможные вопросы, сказал:

– Я поэтому и удивился, когда он при тебе начал насчет этого спрашивать… Понять не мог – зачем?

– Ну а ты что скажешь? – Андрей Леонидович смотрел куда-то за спины собеседников. Обернувшись, они увидели в дверном проеме угрюмую фигуру водителя – не вынимая рук из карманов длинной кожаной куртки, Бублик подпирал плечом белеющий импортным пластиком косяк.

– Падла! – выплюнул он в лицо бывшему милицейскому подполковнику.

– А конкретнее? – Цадкин с удовлетворением оглядывал создавшуюся мизансцену.

– Я же говорил вам, Андрей Леонидович – про этого мента и Лидку… Лидию Феликсовну. Сколько раз говорил! А? Вчера днем, прежде чем валюту получить, заехали к вам… Пока мадам переодевалась, я в сортир забежал, а потом – в ванную. А там – его «джентльменский набор», забыл, наверное, сгоряча!

– Врешь!

– Подожди, Сергеич… И ты, Бублик…

– Но он же врет, он же сам!..

– Подожди, Сергеич… – повторил задумчиво президент. – Ты, говоришь, где вчера с утра был? В мэрии?