– Скучаете по ней? – очередной провокационный вопрос.

Для меня провокационный. Я не смогу в полной мере описать свои эмоции, думая об Элен, как она называла себя на французский манер. Когда-то даже запретила звать её мамой! Теперь и вовсе выбрала какое-то вычурное имя – новый псевдоним, кем и представляется, и просит обращаться именно так. Как? – забыл…

– Ответить честно? – «или встречного вопроса достаточно, чтобы понять, что не испытываю ничего хоть близко похожего на тоску?». Презрения и ненависти нет, как и сыновьей безграничной любви – в том месте давно поселилась пустота.

Как объяснял мой психотерапевт, а данного специалиста я посещал в течение нескольких лет подряд, в том числе в рамках лечения от зависимостей: «надо прорабатывать детские обиды и травмы – без этого никак». Помогли мне эти сеансы или всё-таки «труд сделал из обезьяны человека»? Пожалуй, второе, ведь с мамой у нас…

– У вас с ней напряжённые отношения? – уточнила Яна, словно прочитав мои мысли.

– Вроде того, – и это мягко говоря.

– А я бы всё отдала, лишь бы моя мама была жива, рядом…

И я тоже, всё бы отдал за то, чтобы исправить свои ошибки, за что сам себя сжираю изнутри от едкого чувства вины...

8. Глава 7

Яна

Уже не первый раз замечаю: со мной Артур Германович ведёт себя иначе, не как с остальными сотрудниками, и совсем не такой, как о нём говорят. И ведь правда по-особенному ко мне относится. А вот почему взялся опекать и защищать?.. Я хоть и неопытна в общении с мужчинами, но интереса к себе, как женщине, с его стороны не чувствую, как бы Алла Дмитриевна не утверждала обратное. Причины в чём-то другом… В чём именно? – даже не берусь предполагать.

– Поехали, – он сильнее сжал руку на моём локте и повёл за собой.

– Куда? – я еле поспевала за ним, быстро перебирая ногами.

Ничего не понимаю.

– Ты давно была на кладбище? – тут же спросил.

– Не была ещё, автобусы туда не ходят, а добраться можно только на машине.

– Я отвезу и покажу, где похоронены твои бабушка и мама.

– Вы знаете? – удивилась я.

Самостоятельно действительно не нашла бы их могилы.

– Мой отец неподалёку лежит, поэтому, да, знаю, к нему как раз надо проходить через них.

И пока мы ехали, я захотела продолжить начатый разговор, и пусть меня это не касается, не могу промолчать. Хотя едва ли мой начальник нуждается в советах, а чужое мнение его не волнует, и тем не менее скажу:

– Помиритесь с ней, а то потом поздно будет – упустите время, пожалеете, – простая констатация фактов. Есть с чем сравнивать. В отличие от него, я уже всех потеряла. Никакие застарелые обиды, как и принципы, не стоят того, чтобы добровольно отказываться от близкого человека.

Артур Германович не сразу ответил. Долго думал о чём-то, словно подбирал подходящие слова, как лучше сформулировать свои мысли. Спустя минут десять всё же произнёс:

– С мамой я не ссорился.

– Что же между вами произошло тогда?

– Ничего – в том-то и дело.

– Тем более не понимаю… – я ещё больше растерялась.

– Как бы объяснить тебе… – он шумно вздохнул. Потом добавил: – Так бывает. Не у всех с родителями складываются хорошие взаимоотношения, и не все, будучи детьми, получают много внимания, тепла и заботы, а это не может не отразиться на характере, поведении и мировоззрении.

Теперь я догадалась: он недолюбленный ребёнок, и не в состоянии простить матери допущенные ошибки, равнодушие. Наверное, винит её? Хотя, возможно, всё было иначе? Ну есть же люди, кто сдержан в проявлении эмоций, что совсем не означает безразличие.

– Вас мучает недосказанность. Попробуйте первым сделать шаг навстречу, по крайней мере вы точно будете знать, что пытались наладить отношения с ней, приложили максимум стараний и усилий.