Но тренинг тренингом, а получать травмы на ровном месте, пусть даже не на ровном, – нельзя! О чем и заявил Глебу. Тот только развел руками и виновато вздохнул.

– Плавунов обещал через неделю снять гипс. У него новая методика лечения.

– На доктора не кивай! Травмы должны быть исключены! Об этом мы говорили давно. Кстати, а где Бердин?

– У себя. На полигоне с группой работал Зингер.

– Тоже прыгал?

– Контролировал, – дипломатично ответил Глеб, выгораживая инструктора.

– Это как? На вертушке летал?

– Параллельно шел.

Я махнул рукой. Разбираться нет смысла. Подвела конструкция, а что не проверили… весь полигон не обойдешь. Да и занятия каждый день, сколько времени надо ухлопать на осмотр?

– Группы должны быть готовы в любой момент! – с нажимом сказал я. – А тут один выбыл из строя на три-четыре недели.

– На две.

– Вот именно! Так что впредь без травм и случайностей!

– Понял!

– Ладно, иди лечись.

Это происшествие, а может, общее напряжение стали причиной какой-то невнятной тревоги, возникшей в душе. Что, почему, с какой стати?

Я пытался отвлечься, сходил на тренировку, поработал с железом, заслужил похвалу от Брагина, оторвав от пола триста кило в становой тяге. Потом подписал несколько бумаг бухгалтеру и заявку на компенсацию по медстраховке Варде – награда за неудачное падение.

А потом пошел к научникам. Можно было позвонить, но захотелось поговорить лично. Успеху отдела Савостина я придавал даже большее значение, чем поиску ковбоев в Европе.

Аркадия Юсуповича я застал в его кабинете у коммутатора.

– Соедини с шефом, – говорил он, глядя на аппарат.

Что отвечала ему Вика, я и так знал. Мол, вышел куда-то и не предупредил.

– Шеф слушает, – подал я голос.

Савостин не сразу среагировал на мой голос, потом поднял голову и как-то заторможенно сказал:

– Мы нашли переход. – И, упреждая мой радостный возглас, добавил: – Но установить контакт не смогли.

– Определенно это тот проход. Мы выставили все параметры чужого «станка» и посылали «блуждающий» луч именно такой формы. Но если большое количество неудачных попыток еще можно объяснить индивидуальными характеристиками обоих аппаратов, то факт неудачного установления связи с тем миром я объяснить не могу.

Савостин развел руками, как бы извиняясь за неудачу, и посмотрел на Навруцкого. Директор перевел взгляд на Гудкова. Тот пожал плечами.

– У нас вообще никаких подвижек. Но поведение прохода, его закрытость – загадка. Соблюдены все условия, однако связи нет.

Навруцкий кашлянул, потер руки. Савостин машинально отметил этот жест и понял, что сейчас директор задаст технический вопрос и заранее извиняется, если скажет полную ахинею.

– Это не может быть искусственная блокировка? Скажем, ковбои сумели закрыть доступ в тот мир… там какой-нибудь аппарат с мощным полем, работающим в обратном режиме?

Гудков раскрыл было рот, чтобы возразить, но промолчал, нахмурился. Неуверенно глянул на Савостина.

– Блокировка? Такое невозможно. Во всяком случае, мы этого делать не умеем. Какой же мощности должно быть поле, чтобы наглухо перекрыть все диапазоны?! И где они взяли такой источник энергии? Нет, это невозможно!

– Технически или принципиально? – не сдавался директор.

– Технически, – подал голос Савостин. – Хотя идея сама по себе воплотима в жизнь. Скажем, чтобы на три дня заблокировать Бакар, нужна энергия, которую вырабатывают все электростанции России за две недели. Это приблизительно, но цена вопроса, думаю, ясна.

– Тогда остается продолжать попытки установить контакт с другим миром. Навести мосты, закрепить канал…