– Мусульманскую?.. А может, для оригинальности в иудейскую, а? – засмеялась Ольга.

– Зачем? В нашу, православную, – опять поджал губы тот.

– Приедет дочь в Москву, если вы настаиваете, так и быть, окрестим ее в храме Христа Спасителя.

– Сочту за честь в крестные отцы пойти…

– А знаешь, мон женераль, почему именно в храме Христа Спасителя?

– Почему, голубушка вы наша ненаглядная?

– Может быть, когда она вырастет, Спаситель никому не позволит отдать ее в залог какому-нибудь грязному душману под пять караванов с наркотиками, как однажды отец родной отдал ее некрещеную мать.

– Тихо ты!.. – испуганно оглянувшись по сторонам, прошипел Походин. – О своей голове не думаешь – о дочери подумай!..

Ольга засмеялась зло, с вызовом, и, расталкивая пляшущих цыганок, направилась к выходу.

– Чегой-то она с такой перекошенной мордой? – подсел к красному как рак Походину запыхавшийся от пляски пьяненький папаша Коробов.

– Разговор, Виктор, серьезный есть, – поднялся тот. – Не хотел его. Думал, обойдется, ан нет, не получилось!..

В кабинете Коробова Походин протянул ему несколько фотографий беседующих в ресторанчике Ольги и Хабибуллы:

– Смотри, с кем твоя дочь скорешилась! Узнаешь красавца?..

– Что-то не припомню, – буркнул Коробов, недовольный, что Походин оторвал его от цыган.

– Хабибулла. Помнишь такого?..

– Что ты мне воскресших покойников все подсовываешь? – сердито оттолкнул от себя фотографии Коробов.

– По твою душу, Виктор, этот покойничек воскрес, не понимаешь, что ли? – тихо сказал Походин.

– А может, по твою. Его наркоту на границе ты принимал, – захохотал вдруг тот.

– Верно, – хмуро кивнул Походин. – Принимал-то «продукт» на границе в Хороге я, а на пять «лимонов» баксов обул его ты.

– Грешно было не обуть, – опять засмеялся Коробов. – У меня информация уже была, что зятек Скиф, выручая Ольгу, в ад Хабибуллу отправил. А там «лимоны» не едят, Трофимыч.

– По контракту доллары за поставленный «продукт» должны были быть на счет Хабибуллы в Цюрих переведены при любом исходе дела. На Востоке, хоть сто лет пройдет, такого не прощают, Виктор.

– А от Ольки-то что ему надо? – небрежно поинтересовался Коробов.

– От нее-то?.. Не знаю, как и сказать тебе, – замялся Походин, смахнул ладошкой выступивший на розовых щечках пот.

– Говори!..

– Рассказал ей Хабибулла, что ты за наркоту в залог ему ее тогда отдал…

– С чего это ты… ты взял?.. – трезвея на глазах, вскинулся Коробов.

– Только что сама про то мне сказала.

– Хабибулла на Коране клялся, что она об этом никогда не узнает.

– Ты ему тоже кое в чем клялся, – осклабился Походин, вздохнув озадаченно. – Не ты Ольгу, а она тебя за горло как бы теперь не взяла…

– Отца родного? – побагровев, вытолкнул сквозь фарфоровые зубы Коробов. – Пусть посмеет вякнуть только!..

– Сам учил ее: где деньги, там – ни свата ни брата…

– Не пугай, Походин, я не из пугливых!..

– Не пугаю… А ну как вякнет где-нибудь по пьяному делу про наркоту… Копнут все твои счета в европейских банках… Прокуратура Швейцарии биографию твою под микроскопом проверит и танзанийским правителям стукнет… Эта… как ее?.. Дель Понте… Кажется, тоже Карла. Мне говорили: баба настырная – многих спалила. С нашим «Малютой» блаженным свяжется. Он лишь с виду такой. А так очень непрост… Из староверов… Сибирских… Они там в Кремле с ним еще намучаются… Не забывай и про Инквизитора – он по-прежнему на Лубянке сидит. Про дела с наркотой, думаешь, Инквизитор тогда не догадался? Почти десять лет прошло, а все чувствую, как он в затылок дышит. Руки у него при коммунистах коротки были, а то бы и тебе греметь под фанфары, как мне тогда…