Эсса привыкла жить с отцом, научилась заботиться о нём, а тот старался окружить дочь любовью за всех родственников сразу. В общем-то, жили они неплохо. А после того, как отец погиб на работе, Эсса поняла, что жили они счастливо! Слишком поздно поняла, как выглядит счастье…

Но девушка держалась и как-то прожила последние полгода в одиночестве. Всё, что осталось от прежних времён — маленький цветник возле многоквартирного дома. Он никому не мешал, наоборот… Ан нет, оказалось, некоторым мешал, мозолил глаза, бесил, раздражал…

— Вы что делаете, окаянные! — грозя клюкой, закричал господин Мярун.

— Не лезь, дед! У нас свои правила.

— Нет таких правил и не может быть, чтобы девчонку избивать!

— Иди давай, грей кости! А то и тебя поучим!

— Вон мать твоя бежит! Пусть полюбуется на дело твоих рук и ног, учитель! Пусть гордится, какой ты у неё затейник, — сплюнул старый Мярун, на всякий случай не отходя от тяжёлой двери в подъезд, где можно было бы укрыться от безбашенного поганца.

— Сынок, опять неприятности ищешь? Да в кого же ты у меня такой? — послышался плаксивый женский голос.

— Ма, не начинай!

— Стой, куда пошёл? — чуть храбрее воскликнула женщина, запахивая наспех накинутую на плечи затёртую мужскую куртку.

— Я смотрю, хорошего сына ты воспитала! — не удержался Мярун.

— А ты не язви, старый! У мальчика не ладится с работой, а у меня, сам знаешь, зарплата крохотная.

— И чего? – изумился господин Мярун.

— А ничего! Эсска каждый день с цветочками возится, а зачем? Лучше бы грядки разбила и овощи выращивала!

— Женщина, да ты думай, что говоришь? Тут и места нет, да и твой сынок первый всё обдерёт.

— Вот и польза была бы, — сварливо заметила мать Тода. — Мярун, а чего это она лежит-то? Эсска, вставай давай! Нечего жертву изображать.

— М-да, до чего же мы докатились. Я помню своё детство и как мы тяжело жили. Куда хуже, чем сейчас, но достоинства не теряли. А тут всего-то лишили привычных благ, и все оскотинились.

— Ты ври, да не завирайся, — отрезала женщина и, смахнув с лица Эссы лиану, несколько раз ударила по щекам. — Ну, вставай!

Однако, девушка не шевелилась и взгляд её был неподвижно устремлён в небо.

— Чего это она даже не моргает? Не больная часом? Говорят, в шахтах вновь какая-то зараза в людей вцепилась и все дохнут от неё. А Эсска недалеко от шахт ведь работает.

— Дура ты!

— Так я-то чего? Это люди говорят. А в детском приюте все мальчики померли от какой-то болезни. Как бы до нас эта напасть не добралась.

Господин Мярун подошёл поближе к цветнику, но из-за больной ноги не рискнул ступать на мягкую землю. Перехватив удобней клюку, он подцепил лиану и отбросил её в сторону, с сожалением и осуждением качая головой. Если бы остолоп Тод не повредил растение у самого корня, можно было бы отвезти её в центр и продать. Никому не приходило в голову, какая величайшая ценность росла у них во дворе, а если бы спросили старого Мяруна, он бы рассказал, что чай из высушенных мелких цветков лианы помогает женщине быстро и легко родить. Эсса наверняка это знала и точно собирала их, а вот где продавала и продавала ли вообще, этого он не знал. Добрая девушка могла и даром снадобье отдать, такая у неё душа. Вот поэтому Мярун никому языком и не трепал, что за диво у них во дворе растёт.

Он взглянул на девушку — нескладная, на голову выше любого местного мужика. Рост у неё в материну породу, как и светлые волосы. Со смерти отца Эсса всё время ходила в головном уборе: то платочек повяжет, то шапку наденет. Сейчас тоненькая шапочка сбилась и стали видны потускневшие серые волосы, а старик ведь помнит, как они золотом сверкали под светом Ниары. И в сочетании с тёмным цветом глаз девушки придавали её образу особое очарование.