– Спи, хватит трещать.

Отвечать он явно не собирается. Ещё и к двери снова подходит.

– Она хоть симпатичная?

– Кто? – останавливается и оборачивается. Мой вопрос его явно озадачивает. Эффект неожиданности сработал.

– Катя.

– Какая ещё Катя?

– Девушка из аптеки. Фармацевт.

Ах, как жаль, что я не вижу его лица! Однако и без этого ясно, что он не понимает, откуда я владею подобной информацией. Отчётливо читаю в его глазах некое замешательство.

– Шарила по карманам? – подходит к стулу, на котором висит его худи, и сам воспроизводит озвученное действие.

Догадался. Смекалистый.

– Наивно полагала, что мне повезёт.

– Повезёт? – находит тот самый чек из аптеки. Разворачивает, рассматривает с двух сторон. Вроде даже удивляется.

Не увидел оставленный номер сразу? Да ладно!

– Вообще-то я рассчитывала обнаружить там телефон или ключи.

– Телефон в этом месте – всё равно, что кирпич. Абсолютно бесполезен. А ключей у меня нет. Так что расслабься, сыщик, – бросает он, забирая худи.

– Ну а вдруг...

Ключей у меня нет.

Я, наверное, раза три подряд прокручиваю в голове эту фразу.

– Стоп-стоп-стоп! – подрываюсь с кровати, обуваюсь и фактически бегу за ним. Во всяком случае, передвигаюсь так быстро, как могу, стараясь не обращать внимания на боль в израненных ступнях. – Постой-постой! Что значит у тебя нет ключей? – нагоняя, цепляюсь за его футболку.

– Уже не помираешь? – выходит из большой комнаты в коридор.

Такое впечатление, что насчёт ключей не врёт. Иначе не среагировал бы так спокойно на то, что я иду дальше следом. Эта реакция может означать лишь одно: та толстенная, дальняя дверь, ведущая к лестнице, закрыта. Причём, с обратной стороны.

– Кто-то, кроме твоего психа-подельника, в курсе того, что мы здесь? – с осторожностью осматриваю гудящую махину. Судя по идущим от устройства проводам, это тот самый генератор, благодаря которому у нас есть свет и кипяток. – В курсе, нет?

– А ты сама как думаешь?

Чёрт. Я в шоке!

– Ты вообще понимаешь, что это значит?

Лично мне становится очень страшно.

– Он вернётся.

– Вернётся? А если с ним что-то случится? Тогда что? – кричу на него. Желание подружиться стремительно уступает место бурлящему внутри меня негодованию.

Перспектива оказаться фактически погребёнными заживо, пугает меня до жути. И его спокойствие в данных обстоятельствах крайне раздражает. Неужели настолько доверяет Агрессивному?

– Возвращайся в комнату. Ты спать собиралась.

– Спать. Ты серьёзно?

Будто бы в свете последних новостей это представляется возможным.

– Не думал о том, что он может тебя кинуть? О том, что мы оба останемся в этом проклятом бомбоубежище? Навсегда. Эй ты! – толкаю его в порыве злости. – СЛЫШИШЬ МЕНЯ, НЕТ?

– Хватит истерить.

– Стоило догадаться о том, что в этом вашем тандеме ты – слабое звено! – бросаю язвительно.

– Всё сказала? – дёргает на себя рубильник, и свет в коридоре гаснет. Теперь только включённый фонарик освещает окружающее нас пространство. Мрачные серые стены, если выражаться точнее. – Иди укладывайся.

Голос ровный, но всё-таки есть ощущение, что мои слова его задели.

– Сколько его уже нет? Неделю? Больше? Что, если он уже сбежал куда-то, получив выкуп?

– Твой отец похож на идиота? Будет платить за пустые обещания?

– Идиот в этой ситуации один! Ты! – тычу пальцем ему в грудь. – Что это за место? Где мы? Как далеко находимся от города?

Молчит, а меня начинает нещадно бомбить. Нервы-то давно на пределе.

– ОТВЕЧАЙ!

– В комнату вернись, – продолжает стойко игнорировать мою непрошенную истерику, и это несказанно бесит.