Приход бывает только первый раз, он ярче всего, потом наступает кайф. Но все ровно до того момента, пока ты не привыкаешь. Мне Андрей давал сначала бесплатно. Угощал, мать его! А потом наступил ад. Как-то сидя дома и делая уроки, я почувствовала, что мне нехорошо. Думала, простыла, даже температуру померила. А через час меня уже так начало крутить и ломать, что стало понемногу доходить, что никакая это не простуда. Мама перепугалась насмерть, я такая бледная была и вся в поту, что она думала, я кони отброшу прямо там.

Пока они с бабушкой думали, что еще из таблеток мне дать, я еле добралась до телефона и позвонила Андрею. А он, знаешь, что мне сказал?

«Я привезу, но готовь деньги». Вот так просто, после всего, что говорил и обещал, он сказал: «Достань деньги, где хочешь, достань». Это благо у меня в копилке было немного, доставала я это все уже трясущимися руками, перезвонила ему, и он был у меня уже через полчаса. Денег моих, конечно, не хватило, но он, смеясь, сказал: ладно, мол, на первый раз добавлю, но дальше сама. Я когда узнала, сколько стоит дорожка, чуть в обморок там не рухнула. Я не представляла, где можно взять столько денег. Представляешь, это как тебе сейчас каждый день по 100–200 долларов находить откуда-то.

Я присвистнула, это ж где работать нужно, чтобы столько зарабатывать…

— Я ненавидела его всей душой, но уже по-девичьи влюбилась по самые помидоры. Страшно было, я ж ничего не знала. Первый укол делал мне он. Я еще долго не могла сама, постоянно кого-то просила. Потом пришлось привыкать к «прелестям жизни».

Я сидела, затаив дыхание, боясь перебить потоки изливающейся души. Она же как на плахе выкладывает мне все, не таясь. Я даже рисовать перестала.

— Я не знаю, чего бы я отдала, чтобы из моей головы стереть вот это знание о приходе, об этом состоянии. Я бы с удовольствием это оставила в прошлом.

Сначала это был кайф. Когда человек начинает колоться, он кайфует, он «зависает». Да, сначала это кайф. А потом ты только лечишься, лечишься, и конца и края этому не видно. Я вот сегодня укололась ночью, сижу и не зависаю, конечно. Сейчас я чувствую себя более-менее как все нормальные люди. Могу хотя бы нормально говорить. Какой там кайф?

Бросить колоться — это, в принципе, большого труда не составляет. Это не смертельно. Любой наркоман может бросить. Самое трудное в этом, знаешь, что? Опять не начать.

Тяжело вздохнув, Лена замолчала, а я так и сидела с зависшей в воздухе кистью. У меня такая каша была в голове от предоставленной информации. Мне еще долго надо будет это все переваривать.

— Ты что зависла? — вдруг спросила Ленка.

— А, да я перевариваю. Это ж надо было так вляпаться. Про мертвых плохо не говорят, но твой Андрей — та еще сволочь.

— Ага, у него работа такая была, оказывается — подсаживать новеньких, они за это такие бабки классные получали. Вот оттуда у него и была дорогая машина и шмотки не с базара. А я велась как дура. Только таким, как он, категорически запрещено самим употреблять. А он подсел. Стал бабки спускать на герыч, вот его и вывели из дела. Родители от него отвернулись, когда уже исчерпали все силы его лечить. Он так и сдох где-то в подвале с иглой в руке.

Были бы у меня такие родители, как у него, которые в клинику его хорошую устраивали и переезжали ради него, а он все равно находил точки, где герыч взять.

Лена замолчала и в этот раз уже надолго. Я повернулась и увидела ее топлес лежащей на покрывале и принимающей солнечные ванны. Заснула, наверное.

Больше мы ни словом не обмолвились, я рисовала и размышляла над услышанным и каждый раз покрывалась мурашками, представив себя на ее месте. «Как же мне повезло», — в очередной раз подумала я.