Дружно вздохнули.

Выпили.

Закусили.

Снова вздохнули.

В последние годы, с тех самых пор, как стало ясно, что собственное дело для внука значит гораздо больше, чем возможность создания семьи, два деда часто размышляли на тему прожитых лет. Собственных. И выводы, к которыми приходили два этих достопочтенных гражданина, были на удивление созвучны. И неутешительны.

Да.

Что-то они в жизни упустили.

И это было не только досадно, но и очень грустно.

- Все я понимаю, Леша. Мы с Евой не молодеем. Да детям нашим уж скоро на пенсию, о чем речь? Не слишком много доступных радостей-то в жизни осталось. Вот, слопать чего-нибудь вкусненького, например.

- Бросай, Николай Николаич, жрать все подряд. Худей, раз супруга готова этим с тобой заниматься. Ты у нас один оказался на все руки мастер.

- Скажи лучше: в каждой бочке поплавочек, – Николай Николаевич хитро усмехнулся.

- Это да, и стратег, и тактик, и социально-активный персонаж. Без тебя нам не вытянуть. Так, Морозовы да Одинцовы на Ките и закончатся. Или, не приведи Резерфорд, размножится он с Жанной этой, – почетный академик сплюнул и затянулся папиросой.

Сам Алексей Юрьевич никогда специально женского общества не искал и особенно в нем не нуждался. Все его время поглощала наука. А она – дама капризная и требовательная. Но оценить ту, кого прочили внуку в жены невестка Олеся и Колина супруга Ева, оказался в состоянии.

И выводы касательно дальнейшей семейной жизни Никиты сделал прискорбные. Весьма.

Толку от союза капиталов и родов в их случае явно будет меньше, чем надеются дамы. Трудно создать крепкую семью, когда нет ни общих интересов, ни целей, а одно лишь потакание желанию родни.

Сам он, конечно, не слишком выдающийся эксперт в семейных отношениях… но Евлампия Серафимовна, одержимая благими намерениями, слишком уж перегнула в этот раз.

Ясно, что Олеся пребывает в ужасе – сын-то единственный до сих пор не женат! Мало того, что повар, а не педагог и не научный сотрудник, так еще и такой провал на личном фронте…

Женщины, естественно, одержимы идеей срочной женитьбы с последующим непременным размножением… но слишком уж неудачный вариант подобрали.

Глядя на страдальчески искривившееся лицо «отечественной ядерной физики», Николай Николаевич хмыкнул:

- Выдохни, Жанна наконец-то сама помахала Киту крылом, обещала вернуть подарки и свалила в закат.

Алексей Юрьевич слегка воодушевился, ибо лучащееся удовольствием лицо собеседника внушало определенный оптимизм.

- Вот это новость. А чего наш внучек? Вернуть, догнать? Где это все? Конечно, я ее в качестве жены Никиты Морозова не одобрял, да и Кит, пожалуй, тоже. Но странно.

Давний друг хмыкнул:

- Чего странно? Привели ему мать с бабкой сучку на случку, а мужик – он по натуре охотник. Что ему эта болонка дрессированная?

Прав Коля, но все же ситуация тогда выходит еще более безрадостной.

- Но он же не охотился, вот Олеся и озаботилась вопросом продолжения рода.

Выпученные глаза Коли подсказывали, что что-то где-то Алексей Юрьевич не учел.

Или не понял. Или упустил. Или не знал.

Опять, значит, семейное и важное мимо просвистело. Ага.

А Николай Николаевич посмотрел укоризненно, пригубил коньяка и печально поведал:

- Как не охотился? Он в процессе у нас. Уже года три все волшебную фею ловит.

Алексею Юрьевичу резко поплохело.

Фею ловит? В смысле – галлюцинации? У Кита проблемы со здоровьем? Внук сидит на психотропных препаратах?

Судя по тому, как отрицательно качает головой профессор, мысли эти неверные.

И слава Просвещению!

Но тогда, погоди-ка:

- Ты поэтому сачок ему ко дню рождения подарил? А мы думали, Коля на своей кафедре иноземных наречий и прочей культурологии совсем тю-тю на старости лет.