Начиная с 1982 года новая идея реализовывалась в организации целого «сериала» выборных фарсов в Сальвадоре (выборы в Конституционную ассамблею, президентские выборы в несколько туров, муниципальные выборы…), каждая часть которого неизменно с большой помпой выдавалась за торжество демократии.

От таких «выборов», разумеется, всегда отстранялись все подлинно демократические силы, которым прикреплялся ярлык «красных», «просоветских» или «прокубинских» только за то, что они выступили против засилья олигархии, террора властей и неоколониалистского господства североамериканских хозяев. Нужные результаты этих избирательных «состязаний» всегда гарантировались фальсификацией и массовыми репрессиями армии, полиции и «эскадронов смерти» против инакомыслящих. Когда в Вашингтоне был перебран весь сальвадорский «кадровый пасьянс» после умело организованных предвыборных «дерби» главных «фаворитов» – представителей правых и ультраправых политических сил – на политической авансцене Сальвадора в первой роли оказался лидер правых христианских демократов Хосе Наполеон Дуарте. 16 мая 1984 года Центральный избирательный совет Сальвадора утвердил его победу на «выборах президента». «Демократ» Дуарте больше подходил Белому дому, чем его главный соперник откровенный фашист д'Обюссон.

С приходом Дуарте к власти политике Вашингтона в Сальвадоре в целом стало более присуще стремление увязать насилие, существование репрессивного аппарата, армии, ведущей войну со своим народом, с планами верхушечной показной либерализации режима, призванными ослабить социальную напряженность и обеспечить политическую стабильность. В Белом доме поняли, что открыто реакционный курс ультраправых может серьезно помешать администрации проталкивать через конгресс экономическую и военную помощь сальвадорским властям. Уже после выборов еще более четко определилась линия США на поддержку правоцентристского руководящего звена христианско-демократической партии и тактический отход от ультраправых группировок, открыто выступающих за ужесточение террора против прогрессивных сил, возражающих даже против создания видимости демократии. Ведь террор «эскадронов смерти» был нежелательным для Вашингтона фоном, на котором развертывалась организованная по американским сценариям «демократизация» в Сальвадоре. В то же время, разумеется, США не порывали своих тайных связей с ультраправыми, чтобы использовать их в военных и политических интригах и по-прежнему ориентировать сальвадорскую машину подавления на физическое уничтожение повстанцев.

Все это и определило специфику нынешнего Сальвадора: при разгуле насилия, уровень которого то повышается, то понижается, в стране вот уже четыре года существует конституционная власть. Однако когда бывает необходимо обуздать ультраправых, она большей частью оказывается бессильной. Контроль за положением то и дело ускользает из ее рук из-за того, что она подвергается неослабевающему давлению реакции. Христианско-демократическому руководству иногда даже удается устранить из правительственного и военного аппарата наиболее одиозных реакционеров. Однако в целом такие частичные меры оказываются малоэффективными. Террор продолжается.

Что касается самого Дуарте, он далеко не новичок на авансцене политической жизни страны. Некогда – в 70-е годы – он сам и созданная им христианско-демократическая партия даже боролись вместе с другими оппозиционными силами против правых военных режимов. Это принесло ему определенную популярность и репутацию демократа. Однако все это он принес в жертву личным амбициям и стремлению к власти, когда принял предложение олигархии возглавить в 1980 году правительство, в котором принимали участие и его бывшие противники – из кругов реакционной военщины. В 1980–1982 годах, находясь у власти, Дуарте своим авторитетом фактически прикрывал развязанный реакционной военщиной геноцид. Теперь же, «пропущенный через выборы» в президентское кресло, он старается соблюдать респектабельность, следуя советам своих американских опекунов.