Очередная политическая доктрина американского империализма появилась во второй срок пребывания Рейгана в Белом доме – «доктрина неоглобализма». Под лозунгом «защиты демократии» доктрина неоглобализма предусматривает конкретные мероприятия по военной и политической поддержке репрессивных проамериканских режимов, против которых выступают патриотические силы, по американской терминологии «террористические».

По сути дела, составной частью новой доктрины стала и так называемая «теория конфликтов низкой интенсивности», рожденная в кабинетах Пентагона. Провоцирование таких конфликтов считается наиболее «дешевой» политикой, не связанной с «крупным риском», которая позволит шаг за шагом свести на нет успехи антиимпериалистических сил. Сторонники этой теории надеются, что «низкая интенсивность» – война новейшим американским оружием чужими руками: «контрас» в Никарагуа или «эскадроны смерти» и каратели в мундирах в Сальвадоре – стратегически окажется эффективной.

Небезынтересна казуистика американских апологетов насилия, рядящихся в тогу «защитников демократии». Они договариваются до того, что «подрывные элементы»-де идут на «терроризм» специально (!), чтобы «спровоцировать эксцессы со стороны властей и тем самым вызвать поляризацию общественного мнения внутри страны и во всем мире». Вот как! В «эксцессах», оказывается, виноваты сами их жертвы.

Есть в США и деятели, которые прямо призывают считать такие «эксцессы» неизбежным злом. Цель, мол, оправдывает средства, какими бы они ни были. Ведь идет «борьба за демократию, против красного тоталитаризма», и надо спасать сальвадорцев даже вопреки их желанию. Особенно тех. которые несмышлены, как дети, которые слепы и не видят нависшей над ними «красной опасности».

И их спасают. Спасают, как спасал печально знаменитый испанский инквизитор средних веков Игнатий Лойола подозреваемых еретиков: сжигал заживо, чтобы очистить их души. Кто является основным объектом операций по «спасению», видно из того факта, что девять американских пуль из десяти, поступающих в Сальвадор, убивают не бойцов повстанческих отрядов, а детей, женщин, стариков, беззащитное население.

Однако было бы упрощением считать, что Вашингтон видел и видит только в терроре путь к сохранению своего господства в Сальвадоре и делает ставку исключительно на насилие. Обстановка в Латинской Америке, мировое общественное мнение все в большей степени заставляют правящие круги США вносить коррективы в силовой курс, который сужает возможности политического маневрирования. Особенно во второй срок пребывания в Белом доме. Рейган использовал каждый случай, чтобы провозгласить себя «поборником демократических перемен» на континенте в целом и в Сальвадоре в частности. Добиваться старых целей не эскалацией репрессий, а более либеральными методами становится сейчас объективно необходимым, чтобы не компрометировать американскую политику в этом регионе. Прагматики в правительственных кабинетах США рассуждают теперь так: если социальные перемены неизбежны, то реалистический курс – направить их в такое русло, которое позволит США сохранить здесь политические, экономические и военные позиции, модернизировать сальвадорский режим по американским сценариям.

Поставив перед собой такую цель и в то же время решив во что бы то ни стало ликвидировать достигнутые повстанческим движением успехи, задушить его, администрация Рейгана активизировала маскировочную «игру в демократию». Больше внимания стало уделяться политической бутафории. Смена декораций на мрачном фасаде военно-полицейского режима диктовалась также и необходимостью успокоить часть американских конгрессменов, выражавших тревогу в связи с эскалацией вмешательства США в Сальвадоре, что напоминало им вьетнамские события.