Хоуп смотрела в одну точку и о чем-то думала. И мне страшно хотелось забраться в ее красивую головушку!

Когда девушка снова подняла на меня взгляд, я выдавил улыбку. В моих любимых зеленых глазах больше не было ни боли, ни тоски. Только острая, как заточенный нож, сталь.

– Мне плевать. Он сбежал. И пусть больше не появляется.

Она подошла ко мне, привстала на носочки и чмокнула в щеку.

– Давай не будем о нем, ладно?

Девушка тепло улыбнулась и подмигнула мне.

– Я в душ, а потом рассчитываю выпить кружку ароматного кофе.

Я машинально кивнул, думая о своем, и не сразу понял, почему Хоуп уставилась на меня с открытым ртом.

– Да ладно? Серьезно?!

Я засмеялся и покачал головой.

– Одну. И, возможно, кофе будет без кофеина.

Девушка тяжело вздохнула и пошла на выход из спальни. Уже в дверях она обернулась и показала мне язык.

– Сам пей свой чай.

– Это кофе.

– Кофе без кофеина – это чай!

Девушка вскинула кулак и вышла из спальни. А я смотрел ей вслед, стискивая челюсти.

Твою мать.

Твою мать!

ТВОЮ МАТЬ!

«Может, все обойдется? В конце концов, прошло уже столько времени и…».

Я схватил одеяло и со злостью отбросил его в сторону.

Не обойдется.

Хоуп и Дэнни действительно сблизились. Да, он был влюблен в нее, но в нашу последнюю встречу я не заметил в его взгляде, направленном на мою жену, ни похоти, ни страсти. Только нежность и тепло.

Что-то изменилось в Стоуне. В его отношении к Хоуп.

Мне не хотелось, мне не нравилось признавать этот факт, но они действительно стали близки друг другу.

«Я не скажу ей. Я не могу, не могу рассказать! Не сейчас!».

Я вцепился в подушку и оскалился.

«Ты понимаешь, что она все узнает, рано или поздно? Понимаешь это?!».

Я понимал, прекрасно понимал. И злился.

Я должен был все ей рассказать. Сразу же, как узнал сам! Должен был, но выбрал не ее.

«Ты еще можешь все исправить, Грин. Ничего непоправимого не случилось!».

Я ухмыльнулся и заскрипел зубами.

«Да нет, кое-что НЕПОПРАВИМОЕ случилось».

Я не знал, как Хоуп отреагирует на известие. Она беременна! Ей нельзя нервничать! Ей и так досталось! И мне так сильно хотелось дать ей передышку! Хоть немного покоя!

«К слову о покое! Для этого ты должен позвонить Элли!».

Скулы свело. Ткань наволочки затрещала в моих пальцах, и я отшвырнул подушку прочь.

«Я позвоню. Обязательно позвоню. Но рассказывать не стану. Не сейчас».

Голову сдавил ледяной обруч. Волоски на шее встали дыбом.

«Она все равно узнает. Все узнает! И то, как долго ты скрывал от нее правду! Как она к этому отнесется, а?! К тому, что ты выбрал не ее!».

Я уставился на кровать, слушая шум воды, доносящийся из ванной комнаты.

«Ты в безвыходной ситуации, друг».

Сжатые кулаки едва заметно подрагивали. В груди кипящей лавой разливалась злость.

Прямо сейчас, в это самое мгновение, мне нужна была Исповедь.

Потому что прямо сейчас, стоя посреди спальни, я ненавидел своего брата.

Камрада.

Я ненавидел Коннора всем сердцем.

В баре играл джаз. Приглушенный свет и темные тона интерьера создавали потрясающую атмосферу.

Мы сидели за деревянным столом на мягких диванных подушках и отмечали грядущую свадьбу нашего негласного предводителя.

Алкоголь тек рекой. Мы болтали, не умолкая, и хохотали, как ненормальные, провожая нашего товарища из холостяцкой жизни в плавание под названием «Брак».

Пару раз я вспоминал мальчишник Джеймса. И Сойера Такера. Наше «расследование». Наши поиски неуловимого засранца, бывшего мужа Хоуп. Все, что было с ним связано. И радовался, что это дерьмо осталось в прошлом, а сам Сойер Такер распался пеплом в крематории.