– Эй! Я здесь! С тобой!

Хоуп шумно вдохнула и замолчала. Все ее тело напряглось. Она просыпалась.

Я наблюдал за женой с удивлением, пытаясь понять, про что она говорила.

В смысле «сбежал»? Куда? И когда?

Хоуп медленно открыла глаза и несколько раз быстро моргнула, словно стряхивая с ресниц сон. Потом, словно почувствовав мой взгляд, медленно повернула голову и испуганно посмотрела на меня.

Я тепло улыбнулся, нутром обращаясь в глыбу льда.

– Доброе утро. Кажется, тебе снился не самый приятный сон, да?

Девушка отстранилась от меня, легла на спину и прикрыла глаза ладонью.

– Не то слово, Логан, совсем не то слово. Вообще не то слово.

Я потянулся и поцеловал ее в щеку.

– Я уже начал переживать.

– Все в порядке, просто… идиотский сон. Не более.

– Рассказать не хочешь?

– Не очень.

Девушка говорила тихо и очень грустно.

Я осторожно вздохнул, наблюдая за ней. С одной стороны, мне страшно хотелось узнать, что довело мою любимую до слез во сне! А с другой… я боялся услышать, что это был я.

Но что она имела ввиду, говоря, что я сбежал?

– Куда ночь, туда и сон, Логан. Куда ночь, туда и сон.

Когда Хоуп повернулась к окну, я досадливо поморщился.

В последнее время Хоуп часто так делала. Смотрела в окно и повторяла эту фразу.

Я прокрутил в памяти последние недели. Вспомнил почти каждое утро. И пришел к неутешительному выводу. Не только меня мучили кошмары. Вот только проснулся я из-за ее кошмара впервые.

«А ведь это я научил ее этому трюку».

Я вспомнил Кристину и невольно поежился. По спине галопом пронесся табун мурашек.

Давно я не вспоминал сестру, но ее образ, вставший перед моим взглядом, был таким детальным, словно мы виделись только вчера.

Крис…

После смерти отца она часто плакала во сне. Наши комнаты были соседними, и я просыпался ночью от ее криков, приходил к ней, будил и успокаивал, пока мать…

Скулы свело от нахлынувших воспоминаний, и я отогнал их прочь.

Я будил сестру и подолгу сидел с ней. Она рассказывала мне свои сны, плакала, а я держал ее за руку и ждал, когда она успокоится. А потом указывал на окно и просил: скажи, «куда ночь, туда и сон».

Этот прием помогал ей справиться с кошмарами. Забыть их. Отпустить.

Сейчас, спустя годы я понимал – проблемы Кристины тогда только начинались. Она взрослела, и проблемы росли вместе с ней. Потом она вырвалась из-под надзора матери… и подсела на наркотики.

Я слишком поздно узнал об этом…

Но тогда что еще я мог сделать? Только попросить ее сказать волшебные слова. И они работали. Так же, как сейчас работали со снами Хоуп.

Каждый раз моя девочка забывала, что ей приснилось. Вот только ее настроение надолго портилось.

Хоуп потянулась, поежилась и встала с кровати. А я сел, собрался с духом и сказал:

– Ты говорила во сне.

Девушка медленно повернулась ко мне. В зеленых глазах застыл испуг.

– Довольно четко, кстати говоря.

– И что же я говорила?

Я склонил голову вбок. В груди заворочался червячок сомнения.

«Не похоже, чтобы ей снился я. Либо она боится говорить со мной про нас, либо…».

– Расскажу, если ты расскажешь, кто тебе снился.

Хоуп едва заметно побледнела. И по ее смущенному и потерянному виду я сразу понял, что снился ей… не я. И даже обрадовался! Ведь это означало, что не меня она трусом обзывала! А потом…

А потом я вспомнил ее слезы. Боль в голосе. И это «сбежал».

«Твою мать».

Я встал с кровати и подошел к любимой.

Сердце билось сильно, гулко. Мурашки грызли шею и плечи. Хотелось стряхнуть их с себя, как холодные капли дождя.

Только что проснувшаяся Хоуп следила за мной и выглядела уставшей, потерянной.