Если бы все было так просто…

Я рефлекторно прижала пальцы к груди – где-то внутри все так же саднило от недавней потери. Острые иглы боли то и дело вонзались в сердце. Холодок проникал в легкие, сбивая ритм дыхания.

– Этот город может быть еще более депрессивным?

Слова вырвались против воли, и я поморщилась. Говорить с хамоватым и грубым мужчиной не хотелось.

Таксист хмыкнул, глянув на меня в зеркало заднего вида. Даже в его взгляде читался сарказм, что уж говорить про его скривившиеся губы.

– И что же Вы здесь забыли?

Мужчина был в костюме и рубашке. Видимо, такси был присвоен какой-то класс, но привлекательности грубому незнакомцу это не добавляло.

Я вздохнула, отворачиваясь к окну.

– Работа, чтоб ее.

– Что ж, тогда добро пожаловать в самый дерьмовый город в этой стране.

Я посмотрела на таксиста и, неожиданно для нас обоих, расхохоталась. Да так, что заболели скулы. Из глаз полились слезы. Меня захлестывали волны истерики. Мужчина смотрел на меня, как на сумасшедшую, но мне было все равно.

Напряжение, накопившееся за последние две недели, выходило наружу. Истерический смех сгибал меня пополам, хотя сильнее всего мне хотелось плакать. Но я хохотала и вытирала слезы, полные горечи и боли.

Мужчина молчал, но смотрел на меня так, словно я в любой момент могла распахнуть дверь и выскочить из машины на полном ходу. И это смешило меня еще сильнее.

Все еще посмеиваясь, я обмахнула ладонями лицо и вытерла слезы, чувствуя жжение в груди.

Нехороший знак…

– Извините! Это действительно забавно.

– У вас хреновое чувство юмора.

Я несколько секунд смотрела на водителя… и снова расхохоталась. Так, что начали болеть ребра, а голова – гудеть.

Я жмурилась, выпуская наружу боль и обиду вместе со смехом, хотя больше всего на свете мне сейчас хотелось что-нибудь разбить. И я почти умоляла себя:

«Угомонись, Хоуп, угомонись!».

Я с трудом успокоилась, закусив костяшки пальцев на правой руке.

«Все, хватит! На тебя как на ненормальную смотрят!».

Подавив новый взрыв истеричного хохота, я откинулась на спинку заднего кресла и уставилась в окно на абсолютно непривлекательный город. И снова ощутила этот чертов укол в груди.

Боль. Это была боль потери.

Спустя почти два часа пути по узким улочкам и пробкам мы остановились возле крупного гостиничного комплекса. Я сжала ручку дорожной сумки, пытаясь побороть желание рвануть обратно в аэропорт. Но нужно выходить. Нужно жить. Нужно возвращаться в реальный мир.

«Ты справишься, Хоуп. Точно справишься».

Я кивнула мужчине.

– Спасибо.

– Угу.

Он даже не посмотрел на меня. Кажется, ему не терпелось, чтобы истеричная женщина покинула его такси. Судя по тому, как он постукивал пальцами по рулю и щурился, глядя куда-то вдаль – очень не терпелось.

Я вышла из машины – розовый седан тут же стартанул с места – и окинула взглядом огромное здание. Оно было не новым, но владелец явно старался привести его в порядок, облепив серые стены стеклянными панелями. В солнечный день, вероятно, эта махина выглядела привлекательно, пуская «зайчиков» по соседним зданиям. Но сейчас, когда в окнах верхних этажей отражалось лишь хмурое, тяжелое небо, а дождь нещадно колотил по стеклам, высекая мокрые искры, глядя на него, хотелось одного – повеситься.

В груди заворочалось нехорошее предчувствие. Мне не нравился этот город, эта гостиница и эта идея – приехать сюда после того, что мне пришлось пережить за последний год. И особенно – за последние две недели.

Я тряхнула слегка намокшими под дождем волосами и вошла в здание. Зарегистрировавшись, направилась через хорошо освещенный холл к лифтам. И почти достигла цели, когда за спиной раздался грозный женский крик: