– Какое оружие брать? – уточнил Леран.

– Только мечи и кинжалы.

* * *

Когда опустилась темнота, мы подождали еще несколько свечей. Нужно было дать жителям Планорта время, чтобы они закончили любовные похождения и выпивку, все улеглись спать и крепко заснули.

– Выдвигаемся, – наконец скомандовал я.

На небе была одна из двух лун, та, что больше. Она помогала найти дорогу и не сломать ногу. Но из-за ее света приходилось скрываться от стражников, дежуривших на башнях.

Мы заранее знали, что ночь будет светлой. Тут почти всё время на небе присутствует хотя бы одна из двух лун, ночи бывают действительно темными только в пасмурную погоду.

Чтобы нас не обнаружили часовые, мы выбрали путь подхода к замку в стороне от дороги, через поросшую травой и низким кустарником пустошь. Деревья здесь вырубали, оставляя вокруг стен замка полосу отчуждения, но кустарник успел разрастись. Местами приходилось искать дорогу через него. Помогало в этом ночное зрение Эрефы, которая шла первой.

В начале пути Булон посоветовал ей:

– Ты, госпожа, намет поглубже на лицо надвинь. А то выдашь нас блеском глаз. Они у тебя отраженным светом луны блестят, как у козы.

Ведьма послушно надвинула намет на лоб и опустила взгляд под ноги, хотя и бурчала при этом:

– Болван, нашел же, как сказать! «Как у козы»! Нет, чтобы «как у кошки».

– Хорошо, не сказал, «как у самки собаки», – не сдержался я. – Или «кобылы».

– И у коровы тоже светятся, – вспомнил молодой парень, подручный Булона.

Дальше мы шли, тихонько вспоминая, у кого из животных еще глаза отражают свет в темноте. Больше всех животных вспомнила Эри.

Точку входа через крепостную стену я выбрал, основываясь на словах призрака покойного барона. Он же помог мне выбрать маршрут движения внутри замка к дворцу.

– Стоим тут, ждем, – остановил я своих людей метрах в ста от стены.

Наш маленький отряд присел на камни и траву.

Перед нами стояла круглая массивная угловая башня. В этом месте крепостная стена делала поворот и дальше шла вдоль обрыва скалы и берега моря. Туда нам не надо, там не пройти.

Сквозь бойницы башни пробивался свет. Внутри горела небольшая жаровня на треножнике. Обычно такие ставили в караульных помещениях башен для тепла и света. С военной точки зрения это неправильно, свет слепит часовых и мешает им разглядеть противника, но люди так устроены – мало кто способен много часов находиться в замкнутом каменном мешке в полной темноте и холоде. Между башнями в военное время тоже расставляли жаровни, они освещали гребень стены.

Стража на стенах должна была вовремя заметить штурм и поднять тревогу. Это ее главная задача. Незаметно подвести ночью крупные силы к замку невозможно, воин в доспехах при движении заметно шумит, в ночной тишине отряд слышно издалека, поэтому постовые вели себя расслабленно. Они размякли еще и потому, что тут долгие десятилетия была мирная местность. Опыта настоящей войны у стражников не было, зато присутствовало раздутое самомнение.

Тихого проникновения через стены тут не боялись. Один или несколько лазутчиков не могут захватить стену или нанести серьезный ущерб. Лазутчик рано или поздно попадется страже и погибнет. Никто не хочет погибнуть. Значит – никто и не полезет. Эта нехитрая логика была очевидной для любого военного. И, как всякая очевидность, могла быть нарушена смелым и умелым человеком.

* * *

Мы тихо сидели, пока на зубцах стены не появились отблески света фонаря. Это шла смена караулов. Начальник смены и десяток стражников двигались от башни к башне. Заходили внутрь, там меняли уставших постовых на свежих, и топали дальше по стене.