Спустя несколько мгновений, растянувшихся в вечность, Хоуп убрала волосы за ухо, открывая вторую щеку.

Я в ужасе отшатнулся.

– Хоуп, что за…

Я примерз к стулу, с ужасом рассматривая шрам от пореза, оставленного недостаточно острым ножом.

Что, черт возьми, произошло в сраном Портленде?!

Я оскалился от ненависти на лезвие, нанесшее эту рану. И на руку, которая его держала. С холодной яростью я пообещал себе – я найду эту руку. И вырву ее из плеча вместе с суставом.

Боль промелькнула в глубине глаз Хоуп. Ее взгляд застыл. Зеленая радужка потускнела.

– Думаю, ты не ожидал такое увидеть.

От ее голоса по моей коже расползся лед. С трудом справившись с оцепенением, я потянулся к ее щеке пальцами, но Хоуп мгновенно отстранилась.

– Логан, не надо, мы… не одни.

Ее голос, полный горечи, дрогнул. И я снова застыл. Потому что она, сидя рядом со мной на крошечном стуле, отгораживалась от меня так, как могла. Казалось, будь у нее возможность, она вскочила бы и умчалась прочь!

И я не мог этого допустить. Даже шанса на это ей дать не мог.

– Мне плевать.

Хоуп тяжело вздохнула и опустила голову.

– Мне – нет.

Пытаясь задавить рвущийся наружу рев, я разглядывал ее лицо.

– Кто это сделал?

Ее взгляд забегал. Она нервно засмеялась и махнула рукой. Видимо, этот жест должен был означать что-то типа: расслабься, ничего страшного, бывает!

– Я попала в аварию в Портленде.

– Хоуп.

Она мгновенно замолчала, а я как мог спокойно сказал:

– Не поступай так со мной.

Девушка удивленно моргнула, и я покачал головой.

– Не ври мне.

– Я не…

– Хоуп.

Я знал про аварию. И даже видел снимки машины. И знал, что водительская сторона не пострадала и была полностью цела. А значит… Хоуп врет мне. Прямо в лицо. Моя девочка прямо сейчас сидела и защищала человека, который взял в руки нож и причинил ей боль.

– Кто это сделал?

Она нервно дернула подбородком.

– Я же сказала…

Я быстро забрал у нее бокал и сжал ее кисть. Хоуп едва заметно охнула и попыталась выдернуть руку, и это действие причинил почти физическую боль.

«Твою мать, Логан Грин! Ты пугаешь ее!».

Я набрал побольше воздуха в грудь и постарался говорить спокойно, но мой голос подрагивал от с трудом сдерживаемой ярости:

– Я знаю, что ты врешь. Более того – я знаю, чем нанесена эта рана. Примерно знаю, когда. Даже могу предположить, под каким углом человек держал нож. У меня остался только один вопрос – кто это сделал?

Девушка прикрыла глаза и глубоко вдохнула.

– Логан, я не… Черт!

Она зажмурилась, и я тихо застонал, когда она сжала кулак, бессознательно прикрывая подушечкой большого пальца безымянный. То место, где еще совсем недавно она носила обручальное кольцо.

И все понял.

– Нет…

Я моментально вспомнил вечер в аэропорту. Тот самый вечер, когда я в последний раз видел ее до нашей разлуки. Я вспомнил свои страхи и опасения. Вспомнил, как разрывало душу дурное предчувствие. И поражался тому, как я мог не догадаться за эти недели, ЧТО ИМЕННО ПРОИЗОШЛО С МОЕЙ ХОУП.

Грудь пронзила острая боль. Следом за ней пришла отупляющая, ослепляющая ярость. Кулаки рефлекторно сжались. Я с трудом выдавил из себя:

– Это сделал Сойер, не так ли?

Она ничего не сказала. И это стало самым ясным и понятным ответом за все недели, пока ее не было рядом.

Да. Это сделал он.

Нутро перевернулось, когда я представил мужчину, которого никогда не видел, с ножом в руке. Нервы натянулись и зазвенели. С холодной расчетливостью я представил, как ломаю ему руку. В трех местах. Одновременно.

«Он покойник. Сойер Такер больше не жилец».

Я смотрел на Хоуп и размышлял, как найти этого ублюдка. Кого подключить к поискам. За какие ниточки потянуть. Планировал дальнейшие шаги. И то, что сделаю с ним, когда найду.