– Да, это моя трость и…

– Хоуп, твою мать, во что ты опять вляпалась?

Голос подруги звучал тихо и едва заметно дрожал.

Я неопределенно мотнула головой.

– Это долгая история, и она не для трезвого разума.

Девушка растерянно наблюдала за мной, пока я, тяжело опираясь на трость, поднимала платье с пола и вешала его в шкаф. Она не сказала ни слова, когда я поманила ее пальцем и указала на гостиную. Просто поплелась следом.

На низком столике возле дивана уже стояло два бокала и бутылка вина. Первая. Вторая стояла на полу возле ножки кресла. Я плюхнулась на мягкие подушки, повернулась к девушке нужной стороной лица и приготовилась к вопросам. Но Мия просто смотрела на меня. В уголках ее глаз собрались слезы. Я указала взглядом на диван.

– Присядь.

Словно подчиняясь команде, девушка медленно опустилась на диван рядом со мной, не в силах отвести взгляд от трости, и тихо попросила:

– Пожалуйста, расскажи мне все.

В ее голосе было столько тревоги, что мою грудную клетку пронзила ледяной пикой боль. Я потерла лоб кончиками пальцев, потом открыла вино и разлила его по бокалам.

– Это действительно долгий рассказ. Давай выпьем для начала.

Подруга медленно кивнула и взяла бокал дрожащей рукой. Я натянуто улыбнулась, поднимая свой бокал в воздух, и заправила волосы за ухо.

– За возвращение блудной дочери?

Она бездумно кивнула. Ее взгляд был прикован к шраму на моей руке. Он пробежался по трости и опустился вниз, к моим ногам. Девушка охнула, разглядывая лангету. Ее лицо посерело. Когда Мия заглянула мне в лицо, я резко отвернулась.

– Вот черт…

«Вот черт!».

Кажется, мы сказали это одновременно, только Мия произнесла это вслух.

Когда ее пальцы коснулись моего подбородка, я дернулась и глубоко вдохнула.

– Мия, не надо, пожалуйста.

Пальцы девушки замерли в дюйме от моей щеки. Той, что без шрама. Но меня все равно пробила нервная дрожь. Девушка опустила руки на колени и наклонилась вперед, стараясь заглянуть мне в лицо.

– Хоуп, скажи только одно.

Я прикрыла глаза и набрала побольше воздуха в легкие. Вот и дождалась вопросов…

– Ты должна сказать мне правду.

Голос подруги дрожал. Ее била дрожь.

Я медленно кивнула. Мия сглотнула, а потом пустила контрольный вопрос током по моим нервам:

– Это сделал Сойер?

БАМ!

Все напряжение, которое я таскала в груди эти недели, все эмоции, которые я старалась прожить и отпустить, вся боль, обида и отчаяние, которые душили меня все это время – одним вопросом Мия умудрилась выпустить все это наружу из клетки. И в тот самый момент, когда я нервно улыбнулась и открыла рот, чтобы рассказать про аварию, из моих глаз брызнули слезы. Да с такой силой, что я спокойно могла затопить ими всю квартиру.

План держать все в тайне полетел в тартарары.

Грудь сдавило стальным обручем. Я зашлась в рыданиях и согнулась пополам. Все упражнения, которым учила меня Элли, сейчас не помогли бы. Все слова, которые я проговаривала себе перед зеркалом, не были способны меня успокоить или подбодрить.

Я утонула в черной пучине безысходной тоски.

Мия быстро забрала у меня бокал, схватила за запястья и потянула на себя. Когда я подалась к ней навстречу, девушка быстро обняла меня и сдавила изо всех сил.

– Я рядом, Хоуп! Все хорошо!

И я зарыдала еще горше. Потому что в голосе подруги было столько тепла, которого мне не хватало все это время, столько заботы, что сердце подвело меня, пропуская удары.

Девушка нежно гладила меня по спине, пока я плакала, и приговаривала:

– Тише, дорогая, тише, все хорошо, я рядом.

Я уткнулась в плечо Мии, оставляя разводы туши на шелковой ткани ее блузки, цепляясь за нее пальцами и жмурясь изо всех сил. Боль оглушала меня. Я рыдала и мотала головой.