– Не пугайтесь, это всего лишь я! – нежный шепот раздался почти возле уха. – Я прикрыл нас отводом глаз, вы не против?

– Нет, – тут же заверила она.

– Как насчет шампанского? – Его Высочество протянул ей высокий бокал-флейту, в котором искрился и переливался всеми оттенками золота игристый напиток.

– Шампанского?.. Да, пожалуй… Но только, если один бокал, – предупредила она.

– А у меня больше и нет. Точнее, у меня в руках, конечно же, два бокала, но свой я вам отдавать как-то не собирался, уж простите, – насмешливо заметил принц.

Его игристое настроение передалось и ей.

– Уж, прощаю, – в тон ему парировала она.

За этой шуточной перепалкой она не заметила, как они спустились с балкона и оказались в зимнем саду, что был разделен белоснежными мраморными дорожками, лестницами и подземными переходами на так называемые «зеленые апартаменты». Меньшая часть из которых представляла из себя «закрытые» живописные беседки, где можно было уединиться, а большая – «открытые».

Эджения испугалась было, что Его Высочество ведёт её в одну из «закрытых» беседок, однако страхи её были напрасны. Пропетляв между цветочных клумб и островков плодовых деревьев, они оказались в закрытых апартаментах, стенами которым служила стекающая практически со всех сторон вода.

– И у всех на виду. И никто не подслушает, – с улыбкой объяснил Его Высочество.

[1] Лимб радужной оболочки край роговицы – место сочленения роговицы со склерой: разделительная полоса между роговицей и склерой шириной в 1,0-1,5 миллиметра.

3. Глава 2

Глава 2

Историю о том, что в юности её мать стала жертвой брачного афериста, который чуть было не оставил наследницу весьма солидного состояния без гроша, Евгения Мартынова, как ей казалось, знала ещё с пеленок. И примерно, с тех же пор она знала, что любой мужчина, пытающийся убедить её в существовании неземной любви, мечтает либо наложить лапу на её деньги, либо прибрать к рукам основанную её дедом и превращенную матерью в транснациональную принадлежащую её семье фармацевтическую компанию.

Посему в том, что Евгения выросла не просто практиком и циником, но и немного параноиком – не было ничего удивительного. Она росла красавицей, но не доверяла комплементам.

Нет, дурнушкой она себя не считала. Она знала, что привлекательна и не стеснялась пользоваться своей внешностью. Но она определенно и точно не была из тех, кто «любят ушами». Впрочем, и глазами, она тоже не очень-то любила. Судила только по делам. И нельзя сказать, чтобы строго судила…

Просто настоящей и искренней любовью Евгении Мартыновой, была работа. И ей принадлежало всё её время, все её силы и все её чувства. Она любила свою работу за всё: и за чувство удовлетворения и самодостаточности, которые та ей приносила. И за усталость и волнения.

И работа платила ей абсолютной взаимностью. Из года в год, принося всё больше и больше удовольствия, позволяя Евгении заниматься только тем, что нравится, и вникать только в те вопросы, которые были ей интересны. Евгения давно уже появлялась на работе, согласно своему собственному расписанию. Давно уже никому и ни в чем не подчинялась, ни под кого не прогибалась и ни с кем не считалась. Будь то рабочие отношения или личные…

И если охотники за её состоянием с таким положением вещей до поры до времени стали бы мириться, то мужчины, которым нужны были не её деньги или компания, а она сама – мириться были не готовы. А потому неизбежно происходило одно и то же: как только заканчивался конфетно-цветочный период, начинались упрёки и попытки её изменить.