- О! Чарли… - белая, как и все-то в этой комнате, дверь распахнулась, впуская донельзя счастливого Эдди. – Живой! А мы уж беспокоиться начали.

От Эдди пахло розовой водой и еще мясом, сдобой и в принципе съестным, отчего в животе раздалось урчание.

- Живой, - Чарльз сглотнул слюну, которая наполнила рот. – Где я?

- Гостиница «Белый лебедь». Между прочим, лучшая в городе.

- Ага, - Чарльз опять сглотнул, поняв, что еще немного и не справится. – Есть хочу.

- И хорошо! – кажется, Эдди подобное заявление весьма обрадовало. – Значит, живой! И жить будешь. Вот поверь моему опыту…

- Эдди!

- Идем, - он хлопнул Чарльза по спине, и от этого удара Чарльз едва не упал, но был пойман заботливой орочьей лапой. – Ты, главное, не переживай… если подумать, то все не так и плохо.

Прозвучало… не слишком утешительно.

Помимо спальни, в номере для новобрачных – а Эдди доверительно сообщил, что иных-то и не нашлось, разве что одиночные, а им надобен побольше – была гостиная, в тех же светлых тонах и украшенная чучелами лебедей. Исполненные с немалым мастерством, чучела держали огромное зеркало, мимо которого Чарльз постарался прокрасться незаметно, но все одно уловил собственное отражение и не сдержал протяжного стона.

- Ты не переживай так, - Эдди воспринял стон по-своему. – И женатые мужики живут. Женитьба, это же не конец света…

- На твоей свадьбе я тебя тоже так утешу, - мрачно сказал Чарльз, рухнув в кресло. Низкое, укрытое белоснежным покрывалом, оно оказалось мягким, и Чарльз даже решил, что сейчас вовсе провалится.

Не провалился.

Дотянулся до столика, на котором виднелся серебряный поднос, а на нем в свою очередь серебряные же блюда.

Эдди вздохнул.

- Милисента где?

- В ванной. Ты… извини, но это надолго.

- Пускай, - Чарльз поднял крышку и едва не захлебнулся слюной. На крупном куске мяса, украшенном веточкой розмарина, плавился кусок сливочного масла. И золотистые дорожки бежали по стейку, мешаясь с крупной солью и темными перчинками. Появилось желание забыть про все манеры и просто впиться в этот кусок зубами.

Сдержался Чарльз немалым усилием воли.

- Рассказывай, - велел он, понимая, что вляпался во что-то куда более серьезное, чем рассчитывал.

- Ну… тут такое… в общем… - Эдди осторожно опустился во второе кресло и потянулся к кофейнику. – Твой приятель, который некромант, он полагает, что брак вы заключили не просто так, а нерасторжимый.

Мясо оказалось сочным.

И нежным. И вкус его, подчеркнутый приправами, доставил такое наслаждение, что Чарльз замычал.

- Он сказал, что вы принесли клятвы. А свидетелями стали древние силы. Может, даже божества.

- Сиу?

- Не только… что… может, племена помнят не так и много. Мне дед мой говорил, что когда-то были особые места, - Эдди наполнил крохотную чашку, которую держал явно с трудом. – Туда приходили, чтобы вершить суд. Или договор заключать. Или торговать. Или еще что… ну, раньше, до вас, людей, тоже не особо мирно жили. Вот и появились. Там кровь первых всех. Орков, сиу, подгорников, даже людей. И потому-то там древняя сила. А потом появились люди с другой стороны моря и все переменилось.

Чарльз вздохнул.

Стейк оказался куда меньше, чем выглядел, и закончился слишком быстро. Правда, под вторым серебряным колпаком обнаружились ломтики картофеля, обжаренные до золотистой корочки. А к нему – бекон и тонкие острые колбаски.

Соус в соуснице.

Салфетки.

Может, сервировке не хватало изящества, зато еды было много.

- Он сказал, что в ваших храмах вроде как тоже есть эта сила, если туда и вправду ходят молиться. Верить. Ну и делятся душой. Тогда да, тоже клятвы особыми становятся. А если нет…