– Но, отец! Они же оскорбили меня! Они…

– Молчи лучше. Молчи и слушай. Совет нынче с утра пошел не в нашу пользу, есть там один человечишко… – Барон покачал головой. – Надо же, какая мелкая пакость этот старшина ткачей, однако сумел переорать почти всех. Правда, когда ты затеял свару на площади, дело еще не решилось.

– Отец, я не… – Рассудительные слова и незлобивый тон отца окончательно обескуражили Отфрида.

– Погоди, дай закончить. – Фэдмар в самом деле был настроен вполне благодушно. – Этот ткач, как оказалось, привел на площадь десяток своих работников и велел им, если даст сигнал, вломиться в ратушу и силой заставить синдиков голосовать против меня. Вот с ними ты и схватился.

– Да, – сообразил Отфрид, – у них были дубинки…

– Конечно, в зале находился я, и в моем присутствии, – барон опустил руку на эфес меча, – они палками не слишком бы помахали. С другой стороны, могло получиться гораздо хуже, снеси я на глазах городских старшин башку-другую. Как ни крути, а это были бы тоже их соотечественники… Но что сделано, то сделано. Когда вскрылся дурацкий план ткача, твоя драка с подмастерьями предстала в ином свете. Как же, бунтовщики собирались поколотить добрых бюргеров, склонных к мудрому решению, но мой сын сорвал их замысел! Кстати, почему ты вообще на них напал?

Отфрид совсем смешался и не знал, что сказать. Барону ответ не требовался.

– Хотя не важно. Мы, Игморы, можем лупить городскую шваль и без повода. Только учти: я не желаю повторения подобных выходок! Один раз все вышло довольно гладко, но впредь не спеши распускать руки. Городские – вовсе не то, что наши сервы, у здешних хамов гонору не по чину много. Ты понял?

– А я, – баронет налился румянцем, – тоже хочу сказать! Если ты еще хотя бы раз поднимешь на меня руку…

– Ты меня убьешь? – Барон снова усмехнулся, но теперь в его ухмылке не было радости. – Что ж, мы ведь Игморы. Рано или поздно…

– Что ты хочешь этим сказать? Что – рано или поздно?

Фэдмар пристально поглядел на сына. Потом отвел глаза. – Нет. Когда-нибудь ты все узнаешь, но не от меня. Зачем дразнить судьбу?

– Что я узнаю, отец?

– Отфрид, после моей смерти разыщи книгу и прочти – узнаешь всё. Судьбу невозможно обмануть, мы все бегаем по кругу… Ut fata trahunt,[14] как сказал бы твой дядя. Круг не разорвать. – Барон еще минуту помолчал и буркнул: – Круг не разорвать, но пусть рок настигнет нас как можно позже. Больше я тебе ничего не скажу. Узнаешь все из книги после моей смерти.

Наутро за Игмором явились – просить снова принять участие в общинном совете. Приглашали вежливо, с почтительнейшими поклонами. Барон, собрав в кулак бороду, кивнул в ответ и сказал, что не придет. Пусть трибурцы подумают как следует и примут верное решение своим умом, без него. Когда выборные, вздыхая, удалились, отец пояснил Отфриду:

– Мое отсутствие подействует на дураков сильней, чем если б я торчал там и пялился на них. Кому нужно, уплачено, и они справятся – скажут нужное слово в нужную минуту. А остальные пусть знают, что я не так уж заинтересован в сеньорате, чтобы терять время, слушая их баранье блеянье. Зато если не я, то кто избавит Трибур от разбойников Сьердана?

– Наверное, ты прав, отец… Можно мне в город?

– Нет, Отфрид. Как я вчера сказал, так и будет. Посидишь здесь. К тому же, полагаю, нынешний совет продлится недолго. Подождем!

И верно, едва колокола отбили полдень, к постоялому двору явились городские старшины. Барон вышел на крыльцо, вокруг тут же собралась толпа – прохожие и постояльцы, высыпавшие полюбоваться церемонией. Трибурские синдики, смущаясь и опуская глаза, попросили господина Игмора принять общину под свою руку и быть им защитником. Отфрид полагал, что отец теперь злорадствует, но внешне барон был серьезен. Он, теребя бороду, заявил, что одобряет принятое общиной решение и собирается быть им добрым и справедливым господином. Глядя на грустные лица горожан, Фэдмар ухмыльнулся и добавил: