— Да, я тоже обомлел, когда впервые её увидел, — согласился Эрик. — Но, к моему счастью, её предыдущий хозяин даже не подозревал о том, чьей точной копией является его строптивая рабыня, поэтому отдал мне её почти даром.

Эрик едва заметно тряхнул головой, будто отгоняя дурные воспоминания.

— Ты был поражён, узрев королеву на коленях, — сказал он тихо. — Я же впервые увидел эту девушку на невольничьем рынке. Она была истощена, бледна и явно избита. Королевское лицо украшал огромный синяк и несколько кровоподтёков. Про её несчастное обнажённое тело я вообще молчу. И лишь в глазах горел огонь непокорности, а на губах читалась улыбка Эриол. Я тогда чуть с ума не сошёл, пока выяснял, кто эта рабыня и кому она принадлежит. Сам до конца не верил, что это не королева. И только когда она поправилась и стал явно заметен её юный возраст, смог вздохнуть с облегчением.

На несколько долгих минут в кабинете повисло тягостное молчание. Кай слишком хорошо знал, какие порядки зачастую царят на невольничьих рынках, и мог представить, что пришлось пережить несчастной девушке там. Как ни странно, но за свою жизнь он так и не смог смириться с тем, что кто-то рождается хозяином, а кому-то суждено быть лишь бесправным рабом. И как бы ему ни хотелось изменить это странное правило, но он не мог идти против вековых традиций их королевства. Что говорить о нём, если даже вездесущей Эриол это оказалось не под силу. Она была всем известной противницей рабства и несколько раз выносила проекты закона о запрете торговли людьми на Королевский Совет. Но никто её не поддержал.

— Зачем она тебе? — спросил вдруг Кай, поднимая на дядю непонимающий взгляд. — Она ведь не подходит ни под один из твоих критериев?

Эрик пожал плечами и как-то по-доброму ему улыбнулся.

— Знаешь, — начал он задумчивым тоном. — Когда покупал её, я в первую очередь вспомнил о своём блудном племяннике Кае, который когда-то так искренне любил нашу маленькую принцессу.

— Чушь! — выпалил тот, грозно сверкнув глазами. — Мне было семнадцать. Неудивительно, что ей удалось покорить моё наивное сердце одним лишь коротким взглядом. Это всё давно в прошлом.

Барон хмыкнул и покачал головой. Весь его вид говорил, что он не верит ни единому слову. Но тем не менее Эрик не стал дальше топтаться на больной мозоли Кая и продолжил как ни в чём не бывало.

— Я даже хотел преподнести её тебе в качестве подарка на очередной день рождения. Кстати, — он прищурился, явно что-то прикидывая, — сколько тебе будет?

— Двадцать девять, — хмуро бросил Кай. — Стыдно не знать, сколько лет твоему единственному и любимому племяннику.

— Ну прости, — без капли раскаяния сказал его дядя. — Но это сути не меняет, потому что после недели нахождения Рус в моём доме я вообще решил, что оставлю её при себе.

— Зачем она тебе? — Гость устало потер переносицу, чувствуя себя так, будто собственноручно разгрузил трюм нескольких своих кораблей.

Несколько дней, проведённых в пути, изрядно измотали Кая, не привыкшего к таким утомительным переездам. А дядин спектакль и вовсе оказался финальным аккордом для его внутреннего резерва сил. Так что сейчас он уже сильно сомневался, что не уснёт прямо здесь.

— О! — рассмеялся барон. — Поверь, мне достаточно уже того, что с её появлением моя жизнь стала куда веселее. Чего только стоит вид ошарашенных лиц моих дорогих гостей, когда они встречаются с Рус. То, что ты видел сегодня, — это так, репетиция. Вот за ужином я устрою настоящее представление!

— Прости, Эрик, но я слишком устал и, вероятно, не смогу стать твоим почётным зрителем. — Глаза Кая начали медленно слипаться, и ему пришлось собрать все свои силы, чтобы подняться с кресла. — Если ты не против, я покину твоё общество.