– Как думаешь, – спросил Денис шёпотом, когда они уже поднимались по лестнице на последний этаж, – нас кто-нибудь из жильцов заметил?

– Если кто и увидел, так это соседи твоей Кати по этажу, – прошептал в ответ Гоша. – Обратил внимание на свет в окне? Много их там живет?

– Да тут кроме одной полоумной тётки нет никого.

– А она часто выходит?

Денис задумался.

– Честно говоря, не знаю, но мне кажется, если мы шуметь не будем, то она и не выйдет. Соседи говорили, будто она глуховата, но мне так не показалось, когда я с ней разговаривал.

– Знаем мы этих глуховатых, – прошуршал Гоша, подкрадываясь к соседской двери и заклеивая глазок жвачкой. – Как дорогу в библиотеку подсказать, так они раз по сто переспросят, зато всегда услышат, если соседка к чужому мужу в три часа ночи за солью соберётся, – приговаривал он, доставая крохотную масленку и смазывая петли.

Он протянул Денису перчатки, и тот изумился, как преобразился его однокашник. Из хромоногого заморыша с поредевшими волосёнками, он вдруг сделался шустроглазым, проворным и предельно собранным. Его развалочная походка теперь придавала шарму, а легкий прищур загадочности.

«Как всё-таки раскрывается человек, когда видишь его за работой, какая бы она ни была», – подумал Денис, наблюдая, как Гоша подбирает отмычку.

– Что с печатью делать будем? – поинтересовался он, перебирая свои «волшебные палочки».

– Я думаю, леший с ней! Нас не видели, а если и приметил кто странную парочку, шастающую по парадникам в четыре часа утра, то лиц точно не разобрал. Менты, скорее всего, подумают на Святославову секту, в последнюю очередь – на меня и уж совсем не подумают на домушников, у Кати брать вообще нечего. К тому же, вы обычно по опечатанным квартирам не ходите, верно?

– Я вообще уже три года по квартирам не хожу, если что.

– Ясно, – пробубнил Денис, чувствуя укол совести.

С простецким замком Катиной двери Гоша справился быстро, хотя, конечно, это он для него был простеньким, Денис провозился бы с таким час, наделав при этом шума. С печатью Гоша тоже обошёлся бережно, почти не повредил.

– Свет не зажигаем, – на всякий случай предупредил Гоша, просачиваясь в квартиру и запирая за Денисом дверь. – Делаем всё быстро. Это хорошо, что этаж последний, сверху никто не спустится, но вот полоумная соседка меня смущает.

– Такая кого хочешь смутит. Видел бы ты её, бр-р-р, – Денис поморщился. – Ладно, что искать, понял? Маленький такой блокнот в твёрдой обложке, скорее всего, он в спальне, но я не уверен.

Они на ощупь прошли по коридору, заглянули в комнату, и Дениса тут же охватил неясный, почти осязаемый страх. Так же, как и в тот злосчастный день, когда он был здесь в последний раз. Крупицы пыльцы, витавшие тогда повсюду, теперь опустились, покрыв все предметы тонкой мерцающей в свете луны сеткой.

– Осторожно, тут повсюду какая-то звездная пыль, – предупредил Денис.

– Это плохо, обувь придется выбросить, да и одежду тоже.

– Я тебе всё возмещу, Гош, обещаю, давай только дневник найдём, – взмолился Денис.

– Да не парься ты так, – усмехнулся Гоша, – это ж издержки профессии. И потом я надеюсь, мне эта экипировка больше не понадобится. А та, что на тебе, отчиму принадлежала, а он, как ты знаешь, теперь на всём казенном. Скажи, где она блокнот свой раньше хранила?

– В тумбе этой вот, – Денис указал на перевёрнутую тумбочку, – в ящичке, но я там смотрел и ничего не нашёл.

– Так уж и ничего?

– Ну, того, что искал, не нашёл.

– Плохо искал. Такие вот шкафчики частенько бывают с двойным дном.

Тумба, и правда, была не какая-нибудь лапидарщина советская, а старинная, с потрескавшимся лаком и резьбой по краям. Денис подошел к ней, проклиная серебристый порошок, налипающий на ботинки, и аккуратно, стараясь касаться ручки там, где не было пыльцы, выдвинул ящик. Он оказался пуст. Следователь или криминалисты выпотрошили его подчистую.